Сладкий грех. Падение
Шрифт:
— Ну, раз знал, так что здесь делаешь? Слэйн вряд ли в курсе того, что ты здесь, — сухо замечаю я.
— Какого хрена ты здесь? — Кричит он, наступая на меня.
— Только тронь меня, и я…я пожалуюсь Слэйну. Да-да, я вот возьму и пожалуюсь ему, а сперва засуну тебе нож в задницу. Ясно? — Я отскакиваю от него и бегу на кухню. Достаю самый большой нож и угрожаю ему.
Каван закатывает глаза и цокает.
— Собирай свои вещи, и я тебя увезу подальше отсюда.
— Нет.
— Это было не предложение.
— Не приближайся ко мне, клянусь, что я выпотрошу тебя, — я взмахиваю
— Какого чёрта ты здесь делаешь? Я вчера ещё заподозрил неладное. Слэйн никогда не орёт. Он спокойный и холодный. И он не дерётся вот уже очень долго. А мне он врезал, чтобы я не мешался ему на пути. Конечно, я видел то, что он тащит кого-то на плече и очень не хотел увидеть подтверждение своей догадке. Какого мать его хрена ты здесь делаешь, Энрика? — Он стискивает кулаки, выкрикивая моё имя с яростью.
— Спроси у Слэйна. Если он доверяет тебе, то расскажет. Я ничего не скажу, — мотаю головой.
— Я предупреждал его, что такие, как ты, умеют играть на жалости. Вы специально имитируете все свои проблемы, выглядите жертвами, ожидая, когда очередной придурок клюнет на удочку. И вот Слэйн клюнул. Выметайся отсюда, — Каван указывает мне на дверь.
— Нет. Я никуда не уйду. Я уйду только тогда, когда Слэйн укажет мне на дверь. Не ты. Ты никто для меня и авторитетного мнения не имеешь.
— Блять, — Каван запускает пальцы в волосы и сурово смотрит на меня. — Тебе ничего не добиться, ясно? Ты нищая оборванка. Он поиграет с тобой и выкинет. Не делай себе хуже, Энрика.
— А то что? Снимешь со мной видео, где я неправильно ем или слишком громко смеюсь, и покажешь его по телевидению? Ведь это твой способ разрушать чужие жизни, — от моих слов он немного бледнеет, а я обретаю уверенность. — Да, Слэйн мне рассказал многое про тебя и про твою суку сестру, которая меня подставила. Из-за неё Слэйн боится встречаться с людьми, общаться с ними. Он даже ест в одиночестве, чтобы никто не рассмеялся над тем, как он это делает. А делает он это потрясающе. А его улыбка? Ты хоть знаешь, как она красива? Нет. Потому что именно ты, ублюдок, разрушил его психику и убедил, что он урод. Ты.
Каван шумно вздыхает и жмурится.
— Я пытался ему помочь, Энрика. Я жалею о том, что сделал. Жалею, ясно? Я думал, что он хочет изнасиловать мою сестру. Я верил своей сестре.
— Или же тебе так выгодно говорить сейчас, ведь ты хорошо устроился. Якобы помогаешь ему, но именно твоя сестра втянула Слэйна в очередные проблемы, а ещё и меня. Ей было плевать: убьют меня или нет. Она такая же, как ты. И я не верю ни одному твоему слову. Я верю фактам. А они таковы: Слэйн боится проявлять эмоции, он обрёк себя на чёртов фиктивный брак и никогда не мог быть с нормальной женщиной. И всё это из-за вас с сестрой. Твари вы, вот вы кто. А я вот помогаю ему. Я видела, как он смеётся и улыбается. Я видела его страхи, и я рядом с ним только поэтому, а не потому, что мне важны его деньги. Припомни, что я сделала с той крупной суммой, которую вы заплатили мне за молчание? — Прищуриваюсь зло я.
— Подожди… ты сказала, что он смеялся.
— С тобой нет, а со мной да. Съел, псих, — показываю ему язык и горжусь собой.
— И ты думаешь, что это поможет тебе его обмануть? Я не дам тебе причинить ему боль, поняла? Ты здесь не просто так. Ты узнала его слабые стороны и будешь манипулировать ими!
— Да что за хрень ты несёшь? Я никогда так с ним не поступлю! Он сделал столько для меня, ты даже понятия не имеешь! Я никому не расскажу про его слабые стороны. Никому. И я уйду. Я уйду через девятнадцать дней.
— Когда оберёшь его до трусов.
— Нет. Я ничего не брала от него. Всё, что я взяла это его пальто и крестик, который он мне вернул. Всё.
— Да ладно? — Он насмешливо оглядывает меня.
— Одежду я оставлю здесь. Мы так договорились. Это его была инициатива, а не моя. И, вообще, я не обязана перед тобой оправдываться. Пошёл вон, — указываю ножом за его спину.
— Я предупреждал тебя, чтобы ты спряталась, Энрика. Что ты наделала?
— Это ты наделал, а я исправляю это. Ты должен мне задницу целовать, если действительно печёшься о Слэйне, если ты ему друг, а не нахлебник. Но именно так я тебя вижу. Ты дерьмо, — выплёвываю последние слова.
— Но почище тебя буду. Я ни разу его не предал. А вот с тобой будут проблемы. И если ты думаешь, что я так всё оставлю, то нет. Я узнаю каждую твою тайну, Энрика. Я узнаю, кто ты такая на самом деле, и тогда я убью тебя, — шипя, он приближается ко мне. В его глазах плещется ненависть, и я сглатываю от его угроз.
— Ищи что угодно. Мне нечего скрывать. Я рассказала свои тайны Слэйну, потому что доверяю ему. И я уйду, Иисусе, я уйду. Я не буду его шантажировать. Я не посмею причинить ему боль, потому что я… — замолкаю, вовремя прикусывая язык.
— Потому что ты что, Энрика? — Прищуривается Каван.
— Потому что я знаю, какое у него хрупкое сердце. Слэйн открыл его мне, и я не плюну туда. Никогда. Люди ко мне относятся, как к дерьму. И я к этому привыкла. А он почему-то видит во мне хорошее. Он добр ко мне. Он ухаживает за мной. Он заставляет меня думать, что я какая-то принцесса, но я знаю своё место. Я знаю, что это временно. Я знаю, что уйду. Вероятно, это будет больно для меня, но я уйду. Клянусь. Я не ворую чужие деньги. Я не такое дерьмо, каким вы все видите меня. Я живая и у меня тоже есть совесть. Мне плевать, что ты думаешь обо мне. Мне важно, что подумает Слэйн. И если ты хочешь влезть в это всё, то вперёд. Я отговаривать не буду, но дай ему пожить. Он этого ждёт. Он столько лет запрещал себе улыбку, что это чудовищно.
— Я бы хотел тебе верить, но у меня есть прекрасный пример в лице моей сестры, что женщинам верить нельзя. Они пудрят мозги, и только. Вы привыкните друг к другу, Энрика. Вы уже привыкли и это зависимость. От неё можно вылечиться только через боль. Слэйн не сможет отпустить тебя, а ты уйти далеко. Вы ломаете друг другу жизни, потому что будущего у вас нет. Его отец, если узнает о тебе, убьёт тебя. Ты хочешь, чтобы Слэйн винил себя за это всю жизнь?
— Почему он убьёт меня? Я же не собираюсь за Слэйна замуж. Да и вряд ли я встречусь с его отцом, — фыркаю я.