Сладкий грех

Корник Никола

— Ну же! — настойчиво повторила она, видя, что брат никак не может найти нужных слов.

— Райдером интересуется правительство, — ответил Тео, оглядываясь через плечо. Лотту позабавила эта пародия на конспирацию. — Я полагаю, тебе известна его история?

— Он воевал на стороне французов и сейчас является военнопленным.

— Он перебежчик, — злобно сказал Тео. — Предал своих.

— Он ирландец. Пусть его отец член британского высшего общества, но Фарн еще и представитель ирландской знати. И мать Эвана тоже ирландка, насколько мне известно, — резко возразила Лотта, сама не понимая, почему ее так разозлили слова брата. — Возможно, он не чувствует себя обязанным хранить верность британцам.

Скорее всего, считает, что верность и преданность должны быть оплачены.

— Фарн ничего не жалел для него, — возразил Тео. — Райдер воспитывался вместе с законными сыновьями герцога, чин в британской армии ему был обеспечен, только пожелай. Разве он не рассказывал тебе об этом?

— Нет, я мало знаю о нем и о его семье. Мы встретились всего два дня назад. И нам было не до бесед, — ехидно заметила она.

— Нет, ну все же… — покраснев, пробормотал Тео. Потом он откашлялся. — Имей в виду — он дикарь. Все это — его цыганская кровь.

— То есть ты хочешь сказать, что все герцоги Фарны отличаются благонадежностью и респектабельностью, несмотря на пристрастие к азартным играм и кучу любовниц, не говоря о прочих семейных пороках? — сухо спросила Лотта. — Их поддерживает общество, и, значит, это меняет дело.

— Ты очень резко высказываешься, — пожаловался Тео.

— А как иначе? Мой собственный брат хочет сделать из меня шлюху на правительственном уровне. Видимо, так это все следует понимать, — сказала Лотта. — Подумать только, прежде я занималась этим просто ради денег. Теперь придется спать с Эваном из патриотических соображений, — горько усмехнулась она.

— Лотта, нам нужна информация, — заерзав на стуле, ответил брат. — Нужно знать, где он бывает, с кем встречается, переписывается, его контакты и тому подобное. Он опасен и должен находиться под постоянным наблюдением.

— Ну, так заприте его! — воскликнула Лотта. — Насколько проще следить за ним в тюрьме! С первого момента нашего знакомства не перестаю удивляться, как получилось, что такой опасный человек оказался на свободе, — хмуро добавила она.

— Могу предположить, что в этом есть элемент мести, — после паузы осторожно произнес Тео. — Думаю, Райдер не угодил властям тем, что слишком открыто выражал недовольство политикой своего отца.

— Значит, оставив Эвана на свободе, решили заточить его сына, — произнесла Лотта, до которой лишь теперь начала доходить страшная правда. — Это постоянная пытка знать, что, пока ты на свободе, твой сын заперт в самой страшной из тюрем. И изменить ничего невозможно. Это слишком жестоко, Тео.

— Война — это вообще тяжелое и грязное занятие, — неопределенно пожал плечами Тео.

— Как могло получиться, что Арланд Райдер был схвачен и упрятан в тюрьму? — спросила Лотта. — Ведь он совсем еще мальчик!

— Ему уже семнадцать. — Тео явно чувствовал себя неудобно. — Деталей я не знаю, но мальчик соврал о своем возрасте, чтобы его зачислили во французскую армию, хотел быть вместе с отцом. Они оба попали в плен в битве при Фуэнте-де-Оньоро в 1811 году.

— Господи, ему же тогда было всего пятнадцать! — с ужасом прошептала Лотта. — При чем здесь война? Это же просто личная месть!

Несколько смутившись, Тео отвел взгляд.

— Дело в том, что Райдер может быть нам даже полезен, но для этого он должен оставаться на свободе. Через него мы выйдем на след заговорщиков.

Лотта с недоумением уставилась на него:

— Эван участвует в заговоре? А в чем цель заговора?

— Если бы нам было известно наверняка, твоя помощь не понадобилась бы, — ответил брат. — Мы подозреваем, что Райдер планирует побег нескольких пленных из соседних городов с целью освобождения из тюрем и барж заключенных, захваченных во время военных действий. — Тео

прямо посмотрел Лотте в глаза. — За два предыдущих года произошло массовое бегство пленных, а, как известно, Райдер — специалист по части стратегии и планирования. Думаем, он еще координирует целую сеть агентов, которые помогают осуществлять побеги.

Лотта понимала, что брат может оказаться прав. Эван не из тех, кто спокойно сидит, дожидаясь конца войны. Бездействие сводит его с ума.

— Мы держим его на коротком поводке, чтобы он выдал себя и тех, с кем связан, — продолжал Тео.

Лотта почувствовала, как что-то в ее душе сжалось.

— И ты хочешь, чтобы я узнала, что же он замышляет? — чуть слышно спросила Лотта. — Значит, от меня требуется, чтобы я его предала.

— Лотта, тебя ждет достойная награда за помощь, — с готовностью пообещал Тео. — Я ведь знаю, как тебе важно вернуть себе положение в обществе.

— Вряд ли во власти правительства восстановить мою честь, — сухо заметила Лотта.

— Ну, в этом, возможно, ты и права, однако приличные деньги и дом там, где ты пожелаешь, помогут тебе все начать заново — выйти замуж, имея состояние, не составит труда. Положение в обществе будет тебе обеспечено. Думаю, тогда мне удастся убедить семью принять тебя обратно. Я постараюсь, разумеется, очень осторожно объяснить, что ты была…

— Шлюхой на службе у короля и государства? — сладким голосом закончила Лотта. — Ты ставишь перед собой невыполнимые задачи, Тео. Пализеры ни за что не примут меня назад. А что до меня — не уверена, что я хочу вернуться, — добавила Лотта. — Раз им не пришло в голову прийти мне на помощь в трудную минуту, так и мне ничего от них не нужно.

— Думаю, ты слишком опрометчива, Лотта, — примирительно сказал брат. — Следовало бы принять милосердие и отблагодарить за него. Клянусь тебе, я постараюсь уговорить их. Мне очень хочется помочь тебе. — В голосе Тео прозвучали нотки искреннего сочувствия. — Я хочу этого вопреки всему.

Лотта смотрела на беззаботно болтающие и смеющиеся пары, сидящие за столиками кабачка, получающими удовольствие от своего стаканчика вина. Молодой щеголь, остановив у обочины свою коляску, забежал купить мороженое для своей хорошенькой спутницы. На улице ярко светило солнце, день обещал быть славным. И все же Лотту вновь охватило то чувство отчужденности, которое она испытала сегодня при встрече с леди О’Хара. Этот мир перестал быть ее миром, и нужно заплатить за право вернуться. А чем она жертвует? Ничем, кроме роли временной любовницы Эвана Райдера и приличной оплаты в конце этой связи. Лотта знала, что у них с Эваном не может быть общего будущего. Та потрясшая ее ночь нежности и любви ничего не значит и не повлияет на ее решение. Нельзя позволять себе лишние сантименты. Она обещала Эвану хранить сексуальную верность вплоть до окончания их договора. И не более того! А надеяться ей в этой жизни не на кого, только на себя.

Тео обещает ей заманчивую возможность возвращения если и не прежнего положения в обществе, то, по крайней мере, в семье. У нее будет свой дом и состояние, достаточное для обеспеченной и добропорядочной жизни. К тому же брат хочет употребить свое влияние внутри семьи, чтобы ей списали прежние прегрешения, и все снова будет хорошо.

Лотта сомневалась в том, что Тео сам верит в возможность возвращения, но ей так хотелось ему довериться, хотелось так же сильно, как и того, чтобы брат непременно спас ее и попытался вернуть ей прежнее положение в обществе. Да он и спасает ее, на свой лад, конечно. Израненное сердце Лотты почувствовало облегчение от этой мысли. Тео хочет ей помочь, он любит ее. Все остальное — цена этой помощи. Если ее заплатить, согласившись на его предложение, можно заслужить его одобрение и защиту его любви.