Сладкий ужас
Шрифт:
Я спрыгнула на землю с высоты полутора метров и даже не упала. А после этого развернулась и пошла в сторону шоссе. И оглянулась только раз, чтобы посмотреть на взрыв воткнувшегося в отвесную стену и рухнувшего на дно ущелья вертолета. Там было очень много топлива, и взрыв получился излишне громким.
На мне был новенький с иголочки костюмчик, на теле не было ни царапины, я совершенно не напоминала жертву авиакатастрофы, поэтому даже не нужно было прятаться. Кому в голову может прийти идиотская мысль, что милая
А разбила вертолет я не только для того, чтобы насолить террористам, хотя и это было бы разумно. Но прежде всего я таким образом обезопасила себя. Как только террористы узнают, что эта сумасшедшая наркоманка, попытавшаяся угнать вертолет, разбилась в горах, они тут же успокоятся.
Поэтому я совершенно спокойно прошла несколько километров по тропинке до шоссе и остановила первую попавшуюся машину.
— Куда поедем, дорогая? — спросил меня добродушный водитель.
— В город, — ответила я с улыбкой, и он не спросил с меня денег.
Сменив три машины и не заплатив ни копейки, через несколько часов я была в Ставрополе. Все-таки Кавказ — он и есть Кавказ, и мужчины там сохранили рыцарское отношение к женщине.
А чтобы не обзаводиться новыми свидетелями, в Ставрополе я села на поезд и любовалась видами из окна до самого Краснодара.
Вспомнив симпатичную чебуречную около рынка, я зашла туда и перекусила горячими аппетитными чебуреками с бульоном. Стакан сока остудил мои внутренности, и я была готова продолжать путешествие, но уже более цивилизованным способом.
Совесть у меня была совершенно чиста. Задание я выполнила на все сто процентов. У меня в карманах находились два пузырька с продукцией секретной лаборатории и карта, с помощью которой эту лабораторию можно было не только обнаружить в любое время, но и уничтожить за считанные минуты.
Но вопрос о дальнейшей судьбе лаборатории не входил в мою компетенцию. Мое дело — передать информацию Грому, а он уже решит, кому ее целесообразнее передать.
И я отправилась к той самой автостоянке, где меня давно заждался мой серебристый красавец.
Жетон, который мне вручил мальчик взамен моего «Ягуара», я нашла на том же самом месте, где оставила его несколько дней тому назад, то есть на гвоздике в самом углу стоянки вместе с ключом от машины. Я сняла его с гвоздика и через минуту передала из рук в руки тому же самому мальчику.
За время моего отсутствия несколько раз прошли проливные дожди и теперь моя машина выглядела в полном соответствии с тем мизерным количеством километров на спидометре, что она успела промчаться после того, как была вывезена из ворот родного завода.
Я, видимо, тоже заметно похорошела, потому что мальчик глядел
— Отдохнули? — робко спросил он.
— Да. И заодно подлечилась, — озадачила я его ответом, судя по тому, что больше он меня ни о чем не спрашивал.
Он протер лобовое стекло, осторожно прошелся мягкой ветошью по бокам моего зверя и теперь переводил свой взгляд с машины на меня и обратно. Видимо, он никак не мог понять, почему он не запомнил эту редкую на его задрипанной автостоянке клиентку, и начал сомневаться в своей памяти.
Я не стала мешать его первой в жизни попытке самоанализа, хотя она и давалась ему с большим трудом.
Я скинула с ног дешевые тряпичные тапочки и достала из багажника свои французские босоножки, забросила тапочки в багажник, и, покачивая бедрами, развернулась перед его носом и уселась на мягкое сиденье, включила магнитофон, откуда полилась томная и чувственная негритянская песенка.
Я рванула с места так быстро, что не успела заметить выражения его лица в зеркале.
Как вы думаете, за сколько я проехала почти тысячу километров до дому? Почти угадали. Во всяком случае, ужинала я дома. Хотя это и был очень поздний ужин.
Но мне же пришлось доставать продукты из морозильника, размораживать их, готовить, в конце концов!
Неудивительно поэтому, что я заснула, так и не доев всего, что приготовила.
Спала я спокойно, совершенно без сновидений…
Прошло две недели. И вся эта история стала понемногу забываться, поскольку Гром не дал мне времени расслабиться и буквально на следующий день послал на новое задание.
С головой окунувшись в него, я тем не менее внимательно прислушивалась к каждому сообщению с Кавказа, пытаясь отыскать в них какую-нибудь информацию о судьбе лаборатории.
За это время я побывала за границей, попала в серьезную переделку и, надо сказать, вышла из нее с честью, но так и не дождалась никаких известий.
Я привыкла к тому, что о достижениях моих товарищей не сообщают средства массовой информации. Большинство наших побед известны только узкому кругу посвященных. Что ни говори, а выражение «бойцы невидимого фронта» до сих пор звучит для нас актуально.
Иногда добытая информация оказывается настолько серьезной, что нам рекомендуют навсегда позабыть о результатах проделанной работы.
И я, надо сказать, к этому привыкла и не особенно переживала по этому поводу.
Но в этот раз мне очень хотелось узнать о дальнейшей судьбе лаборатории и ее обитателей, может быть, потому, что вся эта история произвела на меня большее впечатление, чем я могла себе в этом признаться. Или потому, что я до сих пор не разобралась в собственном отношении к самой идее «безопасных» наркотиков.