Сладкий яд

Эшер Миа

Пока она ждет моего ответа, у меня возникает ощущение, словно я пробуждаюсь от сна. Мой отец умер, так и не узнав, что я любила его. И вот судьба предоставляет мне шанс не повторить ту же ошибку и со своей матерью. Иногда люди покидают тебя навсегда, и тебе остаются только горькие воспоминания и бесконечные «что было бы, если». И как бы ты ни старался забыть их, они становятся сожалениями, которые режут тебя больней самых острых ножей, кромсают тебя снова и снова.

– Милая, ты не обязана давать мне ответ прямо сейчас. Прочитай письмо своего отца. И не спеши. Когда ты будешь готова, я буду ждать тебя.

Попрощавшись с ней, я возвращаюсь

в гостиницу. А там принимаю душ, крашу ногти, читаю и занимаю себя чем угодно, лишь бы не открывать то письмо, но в конце концов все-таки нахожу в себе смелость взять его и прочесть.

Моя дорогая Блэр, если ты читаешь это письмо, значит, я опоздал.

Моя жизнь – это сплошная цепь сожалений. Я жалею о том, что не водил тебя в школу. Что слишком редко ходил гулять с тобой в парк. Что не смешил тебя. Что недостаточно часто говорил, что люблю тебя. Но больше всего я сожалею о том, что не видел, как ты росла и становилась той прекрасной женщиной, которой, я знаю, ты стала.

Я так хотел бы, чтобы ты была с нами и увидела, кем мы стали. Твоя мама подарила мне лучший подарок, какой я только мог себе пожелать – свое прощение. Она говорит, что сделала это, потому что прошлого больше не существует и важно лишь то, кто мы сейчас. И она права, Блэр. Не позволяй демонам прошлого омрачать твое настоящее.

Прости меня, Блэр, за то, что был тебе таким паршивым отцом. Моя звездочка. Мой дорогой синеглазый ангел.

В моменты трезвости ты была тем, что придавало моей жизни смысл. А в моменты, затуманенные алкоголем, ты была той, о ком я больше всего горевал.

Я люблю тебя, моя девочка.

Всегда твой, папа.

Крепко прижимая к себе письмо, я оплакиваю девочку, которой когда-то была, и семью, которой мы могли стать, но не стали. Я плачу, потому что мне так и не довелось сказать папе, что в моих глазах он никогда не был неудачником. Я плачу, потому что та маленькая девочка до сих пор его любит, а он умер, так этого и не узнав.

Глава 21

Моя мать открывает дверь и, увидев меня, сияет улыбкой.

– Ты пришла.

– Да. – Я тоже ей улыбаюсь. – Я хочу попытаться, мама.

До сих пор моей жизнью и моими решениями правил страх. Страх, что мне причинят боль. Страх слишком много почувствовать. Страх перед любовью. Страх близости.

Страх.

Страх.

Страх.

Когда-то я думала, что освободилась от страха, но я обманывала себя.

Хватит мне убегать.

Пришло время взглянуть страху в лицо.

И, будем надеяться, исцелиться.

Глава 22

– Вау… с ума сойти можно, – выдыхаю я, пока Элли устраивает мне экскурсию по дому Алессандро на горнолыжном курорте в Вермонте. Когда мы спускаемся на первый этаж, целиком отданный под гостиную, с огромным камином из камня и окнами от пола до потолка, я останавливаюсь и впитываю открывающийся вид на горы и ярко-синее небо.

– Вид – это нечто, – говорит Элли.

– Да. Здесь все изумительно, Элли. – Я отхожу от окна и сажусь на большой молочно-белый диван. Взяв одну из уютных подушек, я прижимаю ее к груди и встречаю взгляд Элли. – Спасибо, что пригласила меня.

Элли садится рядом со мной, берет меня за руку и переплетается со мной пальцами.

– Как ты?

Зафиксировав взгляд на горящем в камине огне, я вспоминаю события последних недель

своей жизни и тот мир, который я обрела, отказавшись от злости и чувства обиды – мир, который я обрела, прося прощения и прощая сама.

– Давным-давно я пообещала себе не влюбляться, потому что любовь делает меня слабой. Я решила не слушаться сердца и доверить все свои решения разуму и потому спряталась за деньгами и комфортом, который они обеспечивают. Я знала, счастье не купишь, но деньги могли сделать мою жизнь очень удобной… окутать ее своей сверкающей безопасностью. Теперь я понимаю, что ошибалась. В смысле, не пойми меня неправильно – деньги тоже важны. Но они далеко не главное. – Я поворачиваюсь к ней лицом и, вспоминая об отцовском письме, невесело улыбаюсь. – Любовь может быть разной. Жестокой. Волнующей. Лживой. Ревнивой. Полной ненависти. Но в своей чистейшей форме любовь может быть искупительной… всепрощающей. – Мой голос срывается, но я сквозь камень в горле все равно договариваю. – Любовь может подарить исцеление, Элли.

Она сжимает мою руку.

– Это прекрасно.

Рукавом свитера я вытираю слезы со щек.

– Фу… как же меня это бесит, – говорю, шмыгая носом. – В последнее время меня что угодно может заставить сорваться, и я начинаю без остановки реветь.

Я слышу ее мелодичный смех.

– О-о, да твое ледяное сердце оттаивает.

– Заткнись. – Я закатываю глаза, пока улыбка тянет вверх уголки моих губ. – Это чистый кошмар. –Мы переглядываемся, а потом взрываемся смехом. Когда мы успокаиваемся, я беру с своих коленок подушку и бросаю ей в голову, но к несчастью промахиваюсь. – Что бы я делала без тебя?

– Ясное дело, пропала бы. – Она притворно содрогается. – Но скажи… как ты справляешься? Ну, насчет Ронана с Лоренсом.

Как мне объяснить Элли события минувших недель, если я сама их не до конца понимаю? Я смеюсь, потому что столько времени берегла свое сердце и не давала никому получить над собой власть, но в итоге влюбилась – и не в одного мужчину, а сразу в двоих.

– Плохо, Элли. Боль еще слишком свежа. Но у меня было время подумать.

– И?

– Тяжело объяснить. Ведь как можно объяснить любовь к двоим мужчинам одновременно?

– Только ты могла влюбиться сразу в двоих после того, как настроилась совсем не влюбляться.

Я хмыкаю.

– Карма в ее лучше виде. – Я закусываю губу. – Ронан перевернул мой мир вверх тормашками. У меня не было ни единого шанса устоять против него – он захватил мое сердце. А с Лоренсом все было иначе. Нет, у того, что я чувствую к Лоренсу, нет ни конца, ни начала. То, что началось, как отвлечение, переросло в нечто прекрасное, что нельзя не назвать, ни объяснить, ни измерить. Каждый из них владеет разными частями меня.

– Паршиво, подружка. Жалко, что это не роман о менаже, где ты могла бы оставить обоих.

У меня вырывается невольный смешок.

– Да уж. А теперь у меня нет ни одного.

– К черту их. Мы приведем тебя в норму. Только пообещай, что в будущем больше не станешь намеренно портить свои отношения.

Мы еще смеемся, когда в дом с полными руками продуктов возвращается Алессандро. Мы поднимаемся, чтобы помочь ему, и на этом наш разговор прекращается.

…Уже заполночь, но сон ко мне не идет. Несколько часов проворочавшись, я откидываю одеяло и поднимаюсь. Потом подхожу к окну и, отодвинув в сторону штору, впускаю в комнату серебристый свет полумесяца. Покусывая губу, я вновь и вновь вспоминаю, что сказала мне Элли.