Сладкое искушение
Шрифт:
А я их выбесил. Всех, кроме Джезбет, единственной женщины в строю Князей. У нее вид, скорее наслаждающийся представлением. И Алоцера, так похожего на своего сына Копано, сосредоточенно стоящего на месте.
— Брат Фарзуф, — заговаривает Астероф. Я предвижу дальнейшие его слова и замираю. — Боюсь, дела куда хуже, чем мы полагали. Твой сын и дочь предателя, похоже… влюблены.
Хм. Хорошо звучит. Вот он — самый серьезный пинок по яйцам, который я мог отвесить отцу. Которого, судя по виду, мягко говоря, подташнивает.
—
— Вовсе нет, — продолжает Астероф. — И они сделали все как положено. Они женаты.
Все присутствующие громко ахнули и начали перешептываться.
Восстание началось.
Следующими своего отца ослушались сыновья Тамуза, пускай и под влиянием Анны — даже удерживаемая моим отцом, она смогла послать им мысленную команду. Она крайне редко обращалась к своей уникальной способности управлять другими. Так что, к собственному удивлению, сыновья Тамуза сами опустили оружие и не напали на нас.
Дальше были близняшки, они отказались отойти от меня по приказу Астерофа. Князья зашипели от дерзости посмевших противоречить им Нефилимов.
— Простите, Князь Рахаб, — произносит сторожащий дверь Марек. — Извините, что прерываю, но кажется, сюда идет Князь Белиал.
Белиал входит в зал в образе юного рэпера в полосатом костюме, компанию ему составляет шикарно выглядящая Зания. Ее отец, Сонеллион, возмущенно вскрикивает.
— Предатель! Ты стоял за всем происходящим! Еще и дочь мою похитил!
Белиал хохочет над этим заявлением. Всем известно, что Сонеллион отказался от своей дочери.
— Нам многое предстоит обсудить, — говорит Белиал остальным Князьям. — Уверен, не я один знаю, что после Падения нас использовали как пушечное мясо. И только Люцифер виноват в…
— Как смеешь ты! — ревет Рахаб.
Сонеллион тянется за оружием, но Белиал указывает пальцем на меня.
— Подумай хорошенько, друг мой. Моего зятя видишь? Он великолепно обращается с ножами, в чем вы уже успели убедиться.
Я демонстрирую посверкивающее острое лезвие. На мне сосредотачивается куча разъяренных взглядов.
Белиал призывает Князей рассмотреть вероятность возможного возвращения на небеса, о чем они яростно спорят друг с другом. Я внимательно слежу за отцом, ловя момент, чтобы вырвать Анну из его рук. Присоединившись к спору, он разжимает захват и перехватывает ее за запястье. Я уже собираюсь рвануть в самую гущу, когда происходит нечто невероятное.
Нефилим Марек вытаскивает что-то у себя из-за пазухи и точным броском передает это Анне. Отец отскакивает, поняв, что это, а я бегу к Анне, в чьих руках ярким светом из рукояти вытягивается клинок. Она держит меч, освещающий все вокруг своим божественным светом.
Он неописуемо прекрасен. Как и она. Воительница моя.
Князья и шептуны начинают метаться, задевая друг друга, и порождают все больше криков и визгов, пытаясь отойти как можно дальше от Меча Справедливости.
Белиал, Марек, Бейк, близняшки, Зания, Копано и его братья присоединяются ко мне и встают
Я все еще надеюсь и верю, что ангелы придут в любой момент. Разве Анна сможет уничтожить всех демонов самостоятельно? В зале более сотни Нефов, но я уверен, что далеко не все из них захотят вступить в эту битву. Кто-то из них слишком стар, кто-то, напротив, очень юн. А кто-то верен своим отцам и пойдет против нас.
Чертовски бесит, что я не могу предугадать дальнейшую стратегию. И это выводит за грань. И когда тревога доходит до определенной кондиции, происходит нечто поистине ужасное.
Патти. Открывается дверь, которую я приметил раньше, и Патти затаскивают в зал. Бедняжку схватили и притащили сюда, чтобы помучить у Анны на глазах.
За свою жизнь мне довелось повидать много чего душераздирающего. Но никогда это не было настолько мучительно. Когда Анна видит свою земную мать, она дико кричит. Аура Патти в ответ на это вспыхивает любовью, которую сменяет умиротворение. Я восхищался этой женщиной с самой первой встречи, задолго до того, как она стала моей тещей. Она — единственная женщина, которая испытывала ко мне поистине материнскую любовь.
Глаза щиплет. Она была мне как мать, всем нам.
Переминаясь с ноги на ногу, Анна перехватывает меч второй рукой. По ее лицу текут слезы, близняшки тоже тихо плачут. Меня потряхивает от ужаса. Я выставляю нож, расслабляя запястье.
Тамуз проводит лезвием по лицу Патти, но Белиал перехватывает мою руку, не давая мне пустить нож в ход. С болью во взгляде он качает головой. Почему он просто стоит, почему позволяет им делать это? Я понимаю, что это некое испытание веры для Анны, но нельзя же так!
Я мог бы проигнорировать Белиала и убить Тамуза. Я вижу, как Анна хочет подбежать к Патти, но если она подойдет к Князьям, ее скрутят, даже если она сможет уничтожить до этого парочку из них.
Пускай я все понимаю, но мне от этого не легче. Всего две секунды назад преимущество было на нашей стороне, а сейчас они снова выбили опору из-под наших ног. Они обзавелись рычагом давления на нас. Одним из самых ценных для нас.
Когда Тамуз атакует Патти, ударяя ее ножом, я хватаю Анну, чтобы она никуда не рванула. Крики Анны и близняшек будут сниться мне в кошмарах. Внутри образуется пустота и тяжесть.
— Ублюдки, — выплевываю сквозь сжатые зубы.
Тамуз снова замахивается ножом, но я больше не могу это терпеть. Довольно. Анна поддерживает мои мысли.
— Останови его, Кай.
С удовольствием.
Стоя спиной к нам, Тамуз снова замахивается на Патти, и я отправляю свой нож в его жирную шею. Когда его обезумевший дух вырывается из тела и мчится на нас, Анна разрезает его мечом. На наших глазах дух растворяется. Исчезает. Князья отступают еще дальше — видимо, их ошеломило уничтожение одного из собратьев. Так и видно, как в их разумах вертятся шестеренки.