Сладкое королевство
Шрифт:
— Ну, ты загнула. Я попробую, конечно, но понятия не имею, чем тебе поможет то, что я её пофотографирую…
— А тебе и не надо понимать, — ухмыляюсь. — Это уже моё дело.
— Окей…
Болтаем ещё недолго с сестрёнкой, и я иду в ванную — мне нужен полный релакс. Наливаю себе зелёный чай, беру тарт со сгущёнкой и отправляюсь в плавание по своим мечтам, изредка переписываясь с Лёней о всякой ерунде.
Глава 24
Утро встречает меня прохладой — давно не вставала так рано. По
Выезжаю из дома пораньше, уже давно в городе по субботам огромные пробки — то мост ремонтируют, то на кольце поцелуются невнимательные водители. А у меня нет желания оправдываться перед заказчиком, я лучше посижу часок в машине.
Меня безмерно радует перспектива полюбоваться счастливыми лицами близнецов, для которых я и делала угощения. Не отказываю себе в удовольствии. А потом пишу Лёне, что освободилась, можем встретиться, если он не против, но он молчит.
Проходит добрый час, я уже домой успеваю доехать и даже в квартиру зайти, как раздаётся звонок. Телефон сообщает, что это «Леонид». Невольно улыбаюсь, наверное, работал, вот и не смог ответить. Как мило, что Лёня перезванивает, а не просто пишет бездушное сообщение.
— Привет, — улыбаюсь, скидывая туфли. — Почему не отвечал?
— Тётя Люда, — раздаётся в трубку невнятный детский голосок, — папа в больнице, а я одна дома.
— Майя?! — чуть не вскрикиваю, а в душе всё замирает, будто льдом скованное. — Что случилось? Я сейчас приеду! Солнышко, — стараюсь успокоить малышку, — главное, не клади трубку, хорошо?
— Ладно, — шмыгает. — А ты скоро приедешь?
— Так скоро, как смогу, солнышко. Ты не плачь только, хорошо?
— Угу, — вроде успокаивается, а я прикидываю, как быстрее добраться до дома Лёни, трубку не кладу, не хочу пугать ребёнка.
— А где твои сёстры? — приходит в голову мысль.
— В школе…
— А как ты мне позвонила? — ещё раз бросаю взгляд на экран, пытаясь сообразить, почему телефон не у Лёни с собой, может, чтобы Майя сёстрам позвонила?
— Папа показал, когда мы звонили вместе, — уже спокойно говорит девочка.
— Хорошо, — прыгаю за руль и ставлю телефон на громкую. — Что с папой случилось?
— Не знаю, — снова хнычет.
— Майя, солнышко, — сердце срывается в бездну страха за ребёнка, руки трясутся, не знаю, что и как говорить, чтобы её успокоить.
Собираю всё подряд. Умудряюсь даже сказки рассказывать, лишь бы отвлечь малышку. До Лёни долетаю как метеор за двенадцать минут — в обед пробок почти нет, слава богу.
Забегаю в подъезд и звоню в дверь, а как только Майя открывает, подхватываю девочку на руки и прижимаю к груди, как своё сокровище. Уношу на кухню и пытаюсь хоть что-то узнать, но пока лишь удаётся выяснить — ребёнок не обедал.
— Так, — соображаю, что делать, но мой мозг девственно чист, — помоги мне приготовить обед. Я не знаю, что и где лежит. А ещё надо позвонить твоим сёстрам.
— Они
— Это я уже поняла, — стою, руки в боки упираю. — А у папы есть номера учителей? Может, ты знаешь, в какую школу ходят девочки?
— Нет и нет, — малышка встаёт ногами на диванчик и начинает прыгать. — Я кушать хочу.
— Прости, солнышко, — опомнившись, лезу в холодильник, где пусто, только суп какой-то.
Но суп девочку не воодушевляет. А чем вообще детей кормят? Майе четыре, уже по идее всё есть должна. Роюсь по ящикам, изучаю плиту. Картофельные дольки на гриле? Дети же любят всякие такие штуки.
— А когда Диана и Саша вернутся из школы? — изгибаю одну бровь.
— Поздно! — сообщает Майя, опираясь ладошками на стол.
— А бабушка? — соображаю, что у меня же есть номер Светланы Игоревны.
— Не надо бабушке! — пищит девочка. — Тогда она нас у папы заберёт! А я не хочу. Я люблю папу. А у бабушки плохо, — бурчит в конце.
Чуть не рычу, я совершенно не готова к такому повороту. Понятия не имею, что делать. Кому звонить, я ж даже фамилии Лёни не знаю? Как выяснить, в какую больницу его увезли? Я же ничего о нём не знаю!
— А ты будешь моей мамой? — вдруг спрашивает Майя, перебивая мои мысли, и продолжает скакать на диванчике.
— Я… э… — замираю с картошкой в руках. А что сказать-то? — Солнышко, понимаешь, мама — это… у тебя уже есть мама.
Честно, стараюсь как могу.
— Моя мама ушла на небо и больше не вернётся, — сообщает девочка и плюхается на сидушку. — А я хочу, чтобы у меня была мама здесь, а не на небе, — надувает маленькие губки, что у меня слёзы наворачиваются.
— Такие вещи решают взрослые, понимаешь? — домываю картофель и режу его, пока Майя думает.
— А ты взрослая? — подходит ко мне и задирает голову вверх, рассматривая меня внимательно.
— Взрослая, — киваю.
— А ты можешь решить?
— Нет, — быстро отвечаю и запихиваю противень в духовку. — Это твой папа решать должен.
— А почему папа?
Сто тысяч «почему» и «как» — дети в таком возрасте мыслят иначе. Майя не понимает, почему я не могу просто взять и стать её мамой.
Стараюсь объяснить ребёнку, что я чужой человек для их семьи и не могу принимать решения, как бы мне того не хотелось. Попутно навожу порядок на кухне, Майя помогает — рассказывает, что и где лежит.
Нахожу ингредиенты, чтобы сделать пиццу. Какой-то не очень правильный получается обед, но на перекус сгодится, а там видно будет. Замешиваю тесто. Майя просеивает муку в миску, хотя скорее на пол. Больше она не плачет, так что я довольна и таким результатом.
Режу колбасу да помидоры, делаю соус из томатной пасты, роюсь в куче открытых приправ в поисках чего-то нормального. Думаю, надо перебрать и выкинуть всё, у чего срок годности закончился. Кажется, что Лёня этим точно не занимается. Но разве так можно? У него столько детей в доме!