Сладкое увлечение
Шрифт:
— Странно. Хотя воротничок у вас не накрахмаленный, но вы сдержанны и умеете сохранять респектабельность и благоприличие, как никто из моих знакомых.
Элли застала Шона врасплох и изумила. Однако он быстро совладал с эмоциями:
— Возможно, у меня бывают проблемы с узко мыслящими людьми, которые воспринимают как угрозу всех, кто на них не похож, — сказал он. — Такие люди не живут, а притворяются.
Элли задалась вопросом: уж не считает Шон себя аутсайдером? Почему?
— Я могу с этим согласиться, — настороженно начала она, — но определенные
Элли знала, что Шон смотрит на нее, прищурившись, не понимая, что она затевает. Элли тоже не понимала, что на уме у Шона. Рассудительность, доставшаяся ей по наследству от деда и прадеда, мирового судьи, требовала не обращать внимания на Шона и не пытаться его понять.
Но неожиданно она утратила уверенность в респектабельности своих уважаемых предков, на которых Элли очень хотела быть похожей.
Что они были за люди, если отреклись от члена собственной семьи?
— Шон? — требовательно вопросила она.
— Да, можно приготовить и клубничное, и шоколадное мороженое, — сказал он сдержанно.
— Но не всем нравится клубничное мороженое, не так ли? — Элли выгнула бровь, желая узнать его мнение. Не дождавшись ответа, прибавила: — Возможно, было бы безопаснее добавить несколько капель кармина к ванили.
— Кармин?
— Это натуральный пищевой краситель красного цвета. Он изготавливается из давленых жуков, которые называются кошенильные червецы.
— О чем вы говорите?
Элли не спешила с ответом. Поставив контейнер на место, она сосредоточила внимание на аппарате для приготовления мороженого. Подняв крышку, заглянула внутрь, потом провела пальцами по приборной панели.
Шон молчал.
Она потянула на себя рычаг.
— Лавидж Амери, не трогайте! — предупредил он.
— Ла-ла-ла… — пропела она. Так поступала ее бабушка, когда притворялась, будто не слышит, что к ней обращаются. Элли рассмеялась, внезапно осознав, почему бабушка получила прозвище Лалли.
Шон тихо выругался, шагнул в сторону Элли и схватил ее за запястье, прежде чем она успела что-нибудь сломать.
Но именно этого Элли и добивалась. Она хотела, чтобы Шон вошел в фургон, выслушал ее и поговорил с ней.
Она покраснела, что показалось ему странным. Взрослая женщина, а смущается.
— Давленые жуки? — поинтересовался он.
Элли попыталась взглянуть на Шона совершенно невинно. Однако глаза все-таки выдали ее. Они чувственно поблескивали, словно она бессознательно испытывала расположение к нему.
— Пищевой краситель красного цвета, — повторила девушка. — Натуральный продукт. Никаких опасных добавок. Подкрашенное кармином мороженое для членов клуба «Розовая лента», — предложила она. — Что
Шон думал только о том, как поцеловать Элли и запустить пальцы в ее шелковистую гриву…
Он заметил, что в ее волосах запутались соцветия сирени. Он видел из окна, как она уткнулась лицом в цветущую ветку. От ее волос теперь пахло сиренью и цветочным шампунем. Ему хотелось прижаться к ее шее и вдохнуть аромат тела.
— Я думаю, вы должны указать, что это мороженое не подходит для вегетарианцев, — пробормотал он, не сводя взгляда с гигиенического сертификата, в котором говорилось о соответствии фургона требованиям регламентов и определенных правил.
Правила… Шон тоже придерживался определенных правил: никакой эмоциональной привязанности к женщинам, только кратковременные романы.
— Мудрое замечание. Для вегетарианцев можно использовать розовую сахарную присыпку. — Уголки ее губ изогнулись в улыбке.
Несмотря на все свои правила, Шон чувствовал, что, если он не поцелует Элли, его день будет прожит зря.
— Розовая присыпка подойдет, — с трудом выговорил он, изо всех сил стараясь не распускать руки и уставившись поверх головы Элли на стенку фургона.
Именно в этот момент Шон увидел божью коровку, ползущую по шелковистому локону. Но вот божья коровка поскользнулась и перевернулась крошечными лапками вверх, явно задаваясь вопросом: какого черта с ней только что произошло?
— Было бы замечательно, если бы удалось купить хлопья розового шоколада, — сказала Элли.
— Не двигайтесь, — произнес Шон, пытаясь высвободить из ее волос божью коровку.
Она нахмурилась:
— Что вы делаете?
— Извлекаю живого жука. Если вы и дальше собираетесь засовывать голову в куст сирени, то должны знать заранее, что привлечете к себе местных насекомых.
— Не навредите ей.
— Я делаю все возможное, но она запуталась в волосах. Вам придется подойти поближе.
— Все в порядке? — спросила с тревогой Элли, наклоняясь.
— Погодите минуту, — взмолился он.
Скорее всего, ему понадобится гораздо больше времени, ибо нервы Шона и божьей коровки натянуты до предела.
Руки его дрожали так сильно, что он не вынимал жука из волос Элли, а наоборот, помогал ему сильнее в них запутываться.
— Вы рассказывали мне историю своей семьи, — сказал он, пытаясь не обращать внимания на ее теплое дыхание, касающееся его груди. — Ваш дед, Бернард, унаследовал этот дом?
— Насколько я знаю. — Элли подняла на него глаза. — По официальной версии, распространенной в нашей семье, дедушка был единственным ребенком. Теперь меня интересует, не выгнал ли он Базила из дома и не лишил ли наследства.
Элли была потрясена тем, что неожиданно обнаружила несовершенства у своего респектабельного предка, и не была готова с этим смириться.
— Как у вас идут дела? — спросила она.
— Вы можете передвинуться чуть правее? — хрипло попросил Шон. У него сдавило горло и стало трудно разговаривать.