Сладкое Забвение
Шрифт:
Глаза у нее были темные, как ночь, губы распухли и порозовели.
— Если бы он это сделал? — повторил я.
Она на мгновение замолчала, закусив нижнюю губу.
— Уверена, когда люди узнают, что я жила здесь, не найдется ни одного мужчины, который захотел бы меня.
Раздражение вспыхнуло в моей груди. Не тот ответ, который я искал, и даже не был правдивым. Любой мужчина отдал бы свои сбережения и оставил бы Елене состояние. Мои глаза сузились.
— Для тебя нет другого мужчины.
— Ты позаботишься об этом даже после смерти?
— Да, — ответил я, хотя и не понимал, что говорю.
— Если кто и впадает в такие крайности, так это ты.
Мой взгляд усилился, потому что я не верил, что она имела это в виду как комплимент.
— Ты принимаешь таблетки?
Ее щеки вспыхнули бледным румянцем. Она сидела у меня на коленях, уткнувшись грудью мне в лицо, а моя сперма стекала по ее бедрам, и все же она покраснела от простого вопроса.
— Да, — ответила она, теребя кончик моего галстука.
— Когда ты перестанешь их принимать?
Она моргнула, а потом недоверчиво рассмеялась.
— Ты сумасшедший, — объявила она, прежде чем сбросить мой галстук и встать на ноги.
— Я задал вопрос, Елена.
— А я предпочитаю не отвечать, Нико, —
парировала она, направляясь в ванную совершенно голая.
Я внутренне застонал от этого вида.
— Ты же не собираешься сидеть на них вечно.
— Нет, но думаю, что хотела бы выйти замуж, прежде чем даже подумать об этом.
Я потер подбородок.
Хорошо. Тогда обсудим это завтра.
— Сегодняшний ход был глупым, Туз.
Тони сидел на диване в моем кабинете, положив руку на спинку.
Я бросил на него быстрый взгляд.
— Разве я спрашивал твоего мнения?
Он потер рукой свою улыбку.
— Просто предположил, что ты захочешь, вот и все.
— Ты ошибся, — сухо сказал я. — Если бы мы записывали все то глупое дерьмо, что ты натворил, книга была бы толще, чем чертова Библия.
Он еще глубже погрузился в диван.
— Все, что я делаю, обдумано заранее. Просто у тебя более быстрый мыслительный процесс, чем у большинства.
— Я чувствую запах твоего дерьма отсюда. Честно говоря, не знаю, как ты до сих пор жив.
Он ухмыльнулся.
— Ты просто расстроен, что не можешь убить меня.
— Я никогда не пытался убить тебя.
— Спорно. Но я знаю, что сейчас ты этого не сделаешь. Тебе нравится моя сестра, а моя сестра любит меня.
Мне нравится его сестра? Так вот что это было? Звучало посредственно по сравнению с тем, что я чувствовал к Елене.
Слова Джианны внезапно заполнили мой разум.
Потому
Иисусе. Джианна была права.
Блядь. Это неудобно.
Я постучал ручкой по столу, откинулся назад и отказался отвечать на это нелепое заявление. Тони рассмеялся, и я стиснул зубы.
— Наконец-то этот черносердечный Руссо знает, что такое быть выпоротым.
Я слегка покачал головой.
— Между тобой и мной большая разница, Тони. Выпоротый или нет, я не гребаный коврик для ног.
Взгляд Тони стал жестче, но он только положил ноги на кофейный столик.
— Дженни тянет тебя за член, а ты ей позволяешь. С таким же успехом можно купить ей искусственный член.
— Знаешь, — сказал он, — Я мог бы жить без того, чтобы ты произносишь ее чертово имя.
— И я мог бы жить без твоих туфель на моем кофейном столике.
Он оставил их там, поправил галстук и положил забинтованную руку на живот.
— У меня сегодня горячее свидание.
— Думаю, что «горячее» теряет свои силы, после того, как каждый человек в радиусе десяти миль отведал его.
Его челюсть дергалась.
— Я люблю свою сестру, Туз, но это не значит, что ты получаешь вишенку со своей невестой.
Раздражение развернулось в моей груди, и его взгляд вспыхнул от удовольствия, заметив, что он добрался до меня.
— Если хочешь сидеть и говорить о том, как я трахаю твою сестру, будь моим гостем. Возвращает в хорошие воспоминания.
Он снял с пиджака пушинку.
— Если бы это зависело от меня, я бы никогда не позволил Елене остаться с тобой до свадьбы.
— Хорошо, что от тебя мало что зависит, — сухо заметил я. — Нью-Йорк сгорел бы от одной из твоих массовых истерик.
— Если я подожгу город, он будет достоин того, чтобы сгореть.
Я испустил смешок.
— Скорее, мужчина бросит твоей девушке несколько четвертаков и возьмёт ее покататься на нем.
Он потянул себя за воротник, его взгляд пылал.
— Она не чертова проститутка.
— Могла бы и обмануть меня. Если бы я отдал ей часы со своего запястья, она бы сделала все, что я попрошу.
— Это сделала бы любая женщина. Ты выглядишь как инструмент, разгуливающий с этими часами за тридцать пять тысяч долларов.
Я бы легко согласился с ним до встречи с Еленой — любая женщины рассталась бы, а не комментировала чертов инструмент, — но теперь я не мог представить, что она откажется от этого ради большой суммы денег. И вовсе не потому, что у нее их и так было предостаточно.
Иисус, мы еще даже не приступили к делу, а головная боль уже расцвела у меня перед глазами.