Сладкозвучный серебряный блюз
Шрифт:
– Это не совсем та информация, которая могла бы мне помочь, святой отец. Если, конечно, причины отлучения не связаны с тем местом, где она сейчас находится.
Отец Райн покачал головой, но не совсем уверенно, давая понять, что такая связь не исключена.
– Моя цель, моя единственная цель состоит в том, чтобы найти эту женщину и сообщить ей, что она унаследовала сто тысяч марок. После этого я должен спросить ее, желает ли она принять наследство. Если согласна, то я препровожу ее в Танфер, так как она обязана востребовать наследство
– Тем не менее у вас есть и личная заинтересованность.
Видно, не зря меня прозвали «Гаррет – стеклянная дверь». Как ни старайся, все видно насквозь.
– Завещатель был моим хорошим другом. Мне хочется посмотреть, какая женщина побудила его оставить ей все состояние, хотя он семь лет не видел ее…
Легкая улыбка скользнула по губам отца Райна. Я умолк в замешательстве.
– …в тени надгробных камней, – вставил Морли.
Это все поставило на свои места. Отец Райн был ее исповедником. Он не проронил ни слова, но помнил ее признания в грехах, включая и морского пехотинца по имени Гаррет.
– Хорошо. По крайней мере прояснились позиции каждого. Вам известно, в чем суть моей работы. Я считаю, что задал вполне уместные вопросы – хотя некоторые и могли оказаться не к месту, – и вы на них честно ответили. Не припомните ли что-нибудь еще, для нас полезное?
– Ну-ка, Гаррет, помолчи немного, – произнес Морли, беззвучно, как облачко, подплыл к двери и резко распахнул ее. Отец Майк едва устоял на ногах.
А я-то удивлялся, почему он так долго не появляется.
– О! Вот наконец и наше пиво! – На лице отца Райна засияла широкая радостная улыбка, но глаза остались холодными. – Оставь поднос, Майк, и отправляйся по своим делам. Я поговорю с тобой позже.
Отец Майк удалился, надеясь, что это позже никогда не наступит.
Райн решил притвориться, что все нормально и ничего не произошло. Он разлил пиво из чудовищной величины кувшина в столь же гигантские глиняные кружки. Воду для Морли налили в стеклянный сосуд примерно таких же размеров. Я едва успел сделать первый глоток, а отец Райн уже оторвался от своей кружки, простонав «Ааа-х». Он вытер губы мохнатым предплечьем, громогласно рыгнул и стал наполнять свою посудину по новой.
Прежде чем поднести ее к губам, он произнес:
– Что еще я могу подсказать? Ну, во-первых, в Фулл-Харборе вы ее не найдете. Во-вторых, ступайте очень осторожно. Я почти уверен, что найдутся люди, не желающие, чтобы вы ее отыскали. В-третьих, советую вам забыть образ, обитающий в вашем сердце. Ту вам никогда уже не найти.
– Благодарю, отец Райн. Пиво превосходное.
– Мы сами его варим. Что-нибудь еще?
– Нет… Впрочем, есть вопрос, с потолка. Я слышал, что ее отца убили. Что вы об этом скажете?
Он отвел глаза в сторону.
– Возможно.
По его
Я поставил кружку на поднос. Морли последовал моему примеру. Он проявил любовь к воде, выдув ее столько, что хватило бы спустить небольшую шлюпку. Мы направились к выходу.
– Спасибо за все, – сказал я.
– Не стоит. Если вы найдете Кейен, скажите – мы не перестали любить ее, хотя и не можем простить. Это может помочь.
Наши взгляды скрестились. Я понял, кого имел в виду этот клубок шерсти, произнося «мы», и понял, что его чувства так же чисты, как у рыцаря из старинного романа к своей даме сердца.
– Я скажу, как вы просите, святой отец.
– Еще один, – произнес Морли, когда мы вышли на улицу. – Мне необходимо взглянуть на эту женщину.
В его голосе не было ни капли сарказма.
24
– Мы продвинулись хоть немного? – спросил Морли, взбираясь в экипаж.
– Конечно. Избавились от бесполезного хождения по церковным приходам Фулл-Харбора. Зато нам надо посетить военную администрацию и выяснить, как нам найти майора Кейета Кронка.
Честно говоря, мне не очень-то хотелось туда идти. Не исключено, что вояки примут нас за венагетских шпионов.
– А что сейчас?
– Попробуем заглянуть в мэрию. Хотя, думаю, там мы мало что найдем. Можно, конечно, вернуться в гостиницу. Тогда я завалюсь на кровать и стану размышлять о том, что должна была сотворить молодая, в здравом уме женщина, чтобы оказаться отлученной от церкви.
– Это не слишком продуктивно. А бодание с военными, даже чтобы услышать приказ убираться и оставить их в покое, займет целый день.
– Тогда остается мэрия.
Мы поднимались по ступеням, когда сзади раздалось:
– Эй! Вы двое!
Мы обернулись. Около экипажа топтался городской служащий, из тех, что таскают на себе оружие и предположительно призваны охранять граждан от злодеев. Занимаются они в основном тем, что набивают свои карманы и защищают интересы могущественных и богатых.
– Это ваша телега?
– Да.
– Здесь оставлять запрещено. Нам не надо, чтобы лошадиные яблоки растаскивались по всей мэрии.
Несмотря на «дружелюбный» тон, в словах присутствовал определенный смысл. Я вернулся.
– Быть может, вы подскажете, как поступить с экипажем?
Этот тип не знал, кто мы. Мы приехали в прекрасной коляске. Хорошо одеты. Морли несколько напоминает телохранителя. Я выгляжу невинно, словно херувим. В его башке медленно ворочалось подозрение. Я задал ему прямой вопрос. Он обсасывал его, как лапу, засунутую в пасть. Сделаем так, чтоб он ей и подавился.
– Обычно мы просим посетителей оставлять их транспортные средства во дворе суда, за мэрией, сэр. Я могу перевести ваш экипаж туда, если желаете.