Сладостная победа

Ли Эйна

– Вы правильно это подметили, Макбрайд. Хотя вы не представляете всей силы ее незаурядной натуры. Даже если бы она по-прежнему любила вас, то, узнав правду о ваших чувствах к Кэти, она незамедлительно отошла бы в сторону.

– Но вам-то, какое дело до всего этого, Фрейзер? Вы же уезжаете из городка через несколько дней.

– Вы правы. Меня действительно это нисколько не касается. Более того, признаюсь, я уже сыт по горло этой трагедией в греческом духе.

Коулт круто развернулся и вышел из дома.

* * *

Тед

до поздней ночи ходил взад и вперед по своей комнате, не в силах уснуть. Наконец, боясь разбудить кого-нибудь в доме, Макбрайд вышел во двор. Он неустанно думал о разговоре с Коултом, сказавшим ему, что Кэсси больше не любит его. Если это, правда, тогда не было никакого смысла в предстоящей свадьбе: в итоге они оба стали бы несчастными, и только. Положение выглядело безнадежным. Лучшее, что ему удалось придумать, – это уехать навсегда из Арена-Роха. Скорее всего, потом их жизнь войдет в привычную колею. Как бы это ни было тяжело, но он решил, что завтра он расскажет всем, что уезжает.

Он повернулся, чтобы зайти в дом, как вдруг увидел стоящую на крыльце Кэти.

– Прошу прощения. Я не разбудил тебя?

– Нет, я не могла уснуть. – Она сошла с крыльца.

– Я тоже, – признался Тед.

– Кажется, нам всем немного не по себе. Думаю, что после свадьбы все образуется.

– Кстати, по поводу свадьбы. У меня тут состоялся крайне любопытный разговор с помощником шерифа Фрейзером.

– Тебя что-то взволновало?

– Да. Ты знаешь, планы часто осуществляются не так, как они задумывались. Думаю, Фрейзер прав. После возвращения мне надо было честно открыть все Кэсси.

– Открыть честно что? – спросила его Кэти.

– Насчет моих чувств к ней. Я очень хорошо к ней отношусь и навсегда сохраню ее образ в сокровенном уголке моего сердца, но, увы, я не люблю ее, Кэти. Я осознал это во время войны. Именно поэтому я так долго не возвращался, а вовсе не из-за того, что потерял руку.

Кэти побледнела.

– Ты любишь другую?

– И очень сильно, – признался Тед.

– Тогда почему ты не сообщишь об этом Кэсси? К чему тогда готовиться к свадьбе?

– Я боюсь причинить ей боль. Я думал, что сумею справиться с этим, но, увы…

– Как ты можешь так поступать с ней? Ведь она любит тебя.

– Если верить Фрейзеру, то не любит.

– Я не верю этому. Ни она, ни я никогда не держим секретов друг от друга.

– Тогда ради чего ему лгать?

– Я не считаю, что он лжет, но, возможно, он неправильно кое-что истолковал из того, что могла сказать Кэсси. Может быть, она на какой-то миг потянулась к нему, он такой обаятельный и красивый мужчина, и ведь она ждала тебя пять лет. Вполне естественно, что ей польстило внимание, оказанное Коултом, но, поверь, ты тот, кого она всегда любила.

– Школьное увлечение, Кэти. Разве из-за этого следует выходить замуж? Завтра я все расскажу ей, а затем я намерен уехать.

– Почему? Арена-Роха – это твой дом.

Здесь твоя работа, да и детям необходим такой учитель, как ты.

– Разве ты не понимаешь, Кэти? Я не могу оставаться здесь, зная, что я не могу жениться на той женщине, которую люблю.

– Почему же нет? Разве она не может приехать сюда и жить вместе с тобой?

Тед глубоко вздохнул:

– Кэти. Моя дорогая, любимая Кэти. Неужели ты не понимаешь, что эта женщина – ты? Я люблю тебя, Кэти. Я любил тебя все эти годы.

Она изумленно взглянула на него:

– Я не понимаю. Тогда почему ты сказал Кэсси… Почему ты обещал ей жениться на ней?

– Я был ослеплен ее живостью, ее бьющей ключом энергией, всем тем, что создавало вокруг нее такую волнующую атмосферу. И только после того, как я уехал, я понял, что не люблю ее. Это скорее была привязанность учителя к своей одаренной ученице, гордость за ее успехи в учебе.

Тед смотрел куда-то в пространство, как бы вспоминая то время.

– Может быть, поэтому меня никогда не шокировало то, что она демонстративно носила мужские брюки, как и все ее дерзкое безрассудство. Под ее внешней бравадой я видел острый ум ученицы, которую мечтает встретить каждый наставник.

Его голос упал, казалось, он черпал слова раскаяния из глубины своей души.

– Я обманывался сам и обманывал ее, думая, будто люблю ее. – Тед нежно приподнял подбородок Кэти. – Кэти, дорогая, на войне у человека много времени, чтобы все обдумать. На войне то лицо, которое он рисует в своем воображении и мечтах, и есть лицо женщины, которую он любит. Это было твое лицо, любимая. В самые безнадежные моменты мне слышался твой голос. Твоя рука словно касалась моего лба и успокаивала меня. – Он ласково улыбнулся. – Милая, нежная Кэти. Тебя всегда загораживала Кэсси, и я почти не замечал этого. Кэти, я люблю тебя.

Слезы побежали у нее по щекам.

– И я люблю тебя, Тед. И всегда любила. Каждый раз, когда я видела тебя вместе с Кэсси, я хотела быть на ее месте. Я все время жила с чувством вины, так как желала быть с тем, кого любила моя сестра.

Он привлек ее к себе:

– О, моя любимая, если бы ты сказала мне об этом раньше, то, может быть, я скорее осознал бы то, что творилось у меня в душе.

Кэти отступила на шаг назад:

– Увы, Тед, теперь слишком поздно. Чтобы я обидела Кэсси – ни за что на свете.

– А что, если Фрейзер прав, Кэти? Что, если Кэсси не любит меня? Может, она просто упорно верит в миф о верности и привязанности? Не следует ли нам – и Кэсси, и мне – отказаться от такой любви, которая построена на притворстве? Любимая, мы можем уехать отсюда и начать новую жизнь.

– Нет, я никогда не предам Кэсси, как бы сильно я ни любила тебя. Как ты этого не понимаешь? Мы же оба будем страдать от своей вины. Разве можно купить счастье ценой несчастья людей, которых мы любим?

– А как же наша любовь? Как же она?