Сладостный огонь

Гудмэн Джо

— Давайте-ка сюда руки, я их помою, — сказал он и принялся мыть их с помощью салфетки, впервые обратив внимание на то, какие они маленькие и нежные. Натан невольно подумал о своих ладонях, огрубевших за более чем десяток лет тяжелого труда. Да, они стали слишком грубыми для такой работы, какая выпала на его долю нынче вечером.

— У вас красивые руки, — почти шепотом промолвила Лидия.

Натан застенчиво сжал длинные пальцы в кулаки, потом быстро поднялся на ноги и опорожнил таз. Ополоснув лицо, он опустил закатанные рукава рубашки.

— Я оставил наверху свой пиджак. А вы,

пока меня не будет, найдите у Джинни что-нибудь подходящее, чтобы переодеться. Мне кажется, вы с ней примерно одного размера. — Заметив, что Лидия смотрит на него непонимающим взглядом, он добавил: — Ваше платье безнадежно испорчено.

Лидия, опустив глаза, осмотрела отделанный оборками лиф. Он был запачкан кровью. Были испачканы также рукава и юбки. Там, где кровь успела высохнуть, пятна казались черными.

— Да, — согласилась она. — Вы правы. Я не могу в таком виде идти домой. Но едва ли смогу надеть одежду Джинни.

— Почему? — резко спросил Натан. — Потому что она принадлежит проститутке?

Лидия вскинула голову:

— Н-нет. Конечно, нет. — «Платья Джинни не подойдут мне по размеру», — хотела сказать она, но, смутившись, пробормотала: — Идите. Я что-нибудь придумаю.

Не полагаясь на ее слова, Натан сам покопался в гардеробе и извлек сапфирово-синее платье простого покроя. Он бросил его на кровать с балдахином и тоном, не терпящим возражений, сказал:

— Наденьте вот это. Я попрошу Джинни уладить все остальное. И не вздумайте уйти, пока я не вернусь, мисс Чедвик.

На чердаке Натан помог Джинни обмыть и одеть Шарлотту. Отнес грязное белье в подвал, где находилась прачечная. Джинни рассыпалась в благодарностях, но Натан и внимания на них не обращал. Ведь в своих действиях он руководствовался отнюдь не человеколюбием. Шарлотта и ее ребенок мало его волновали, ему было важно завоевать расположение Лидии. Однако он не был уверен, что ему это удалось. Едва ли можно чего-нибудь добиться, совершая благородный поступок по неблагородным мотивам.

Когда тридцать минут спустя Хантер взялся за ручку двери, за которой оставил Лидию, то затаил дыхание, не зная, что его ждет внутри. Увидев, что Лидия все еще в комнате, он вздохнул с облегчением. Она стояла у окна, одетая в платье, которое он для нее выбрал. Возможно, она даже не услышала, как он вошел, потому что не шевельнулась. Но когда Натан остановился за ее спиной, Лидия повернулась и бросилась в его объятия.

Она не спрашивала себя, почему ищет утешения и защиты. Просто впервые в жизни Лидия почувствовала, как важно в тяжелую минуту прикоснуться к другому человеческому существу. Ей в это мгновение нужна была только доброта. Она не знала, что этот человек не мог по-доброму относиться к другим людям.

Натан обнял ее за плечи. Он чувствовал, как его рубашка промокла от слез. Ее кожа пахла сиренью, и эта свежесть и чистота тронули его. Он не знал, что делать. Натан держал ее в объятиях, не пытаясь воспользоваться неожиданной удачей, которую дали ему странные события этого вечера. Он просто позволил ей думать, что разделяет ее боль, тогда как в действительности не умел сочувствовать людям.

«Я ничем не лучше Брига, — думал Натан, — а возможно, даже хуже. Лидия ни

о чем не знает. Разве есть у нее шанс выстоять против меня или Бригема Мура? Она и понятия не имеет, какие хитроумные планы разрабатывались, чтобы втереться в ее доверие». Он отстранил Лидию и протянул ей платок:

— Вот, возьмите. Вытрите слезы и высморкайтесь.

Смущенная строгим тоном Натана, девушка робко улыбнулась и поблагодарила его. Ей снова стало холодно, а сердце наполнилось печалью.

— Наверное, нам пора идти, — наконец сказала Лидия, аккуратно сложив платочек и засунув его под рукав платья. — Сколько сейчас времени?

Натан взглянул на циферблат карманных часов.

— Почти полночь.

— Папа, наверное, с ума сходит от тревоги.

— Пе Лин сказала ему, что вы себя плохо чувствуете и не хотите, чтобы вас тревожили. Отец Патрик, я уверен, тоже сохранит вашу тайну.

— А вы?

— О том, что произошло сегодня, ваши родители от меня не услышат, — заявил он, понимая, что тем самым едва ли увеличивает свои шансы как претендент на руку Лидии, потому что весьма сомнительно, что Чедвики с одобрением отнеслись бы к тому, что их дочь принимает роды в борделях.

— Это хорошо. — Лидия чуть вздернула подбородок. Натан успел заметить, что этот жест обычно означал вызов. — В таком случае пока я не хочу возвращаться домой, — сказала она.

Хантер и бровью не повел. Не зря же Лидия Чедвик напомнила ему упрямого австралийского колониста.

— А что вы хотите делать?

— Напиться.

Она сказала это так, как будто подобная затея была в порядке вещей.

— Вы когда-нибудь бывали пьяны, мисс Чедвик? — вежливо осведомился Натан.

— Нет.

— А вообще-то вы пьете?

Она пренебрежительно фыркнула:

— Разумеется, пью.

— Вино за обедом или капельку портвейна после ужина?

— Я пью херес. И сегодня вечером я уже немного выпила.

— Вот как? — явно забавляясь, произнес он.

— Вам смешно? Смейтесь, если хотите. Но я, право же, не понимаю, почему мужчинам позволительно напиваться под любым предлогом, а женщине этого делать нельзя, даже если ей пришлось быть свидетельницей двух смертей в течение одного часа. Шарлотта не была моим другом, мистер Хантер, но я узнала ее за последние несколько месяцев и считаю, что с ее смертью мир обеднел. Я хотела обеспечить ее ребенку дом у хороших людей, которые стали бы о нем заботиться. Но мне не удалось заполучить нормального доктора, который не был бы пьян. — Она зажала рукой рот, пытаясь подавить рыдания. Расстроенная несправедливостью происшедшего и своей неспособностью что-либо исправить, Лидия бросилась к двери. — Я сама доберусь до дома, спасибо.

Натан схватил ее за руку.

— Я обещал Пе Лин и отцу Патрику доставить вас домой в целости и сохранности. Я даже не возражаю, если вы будете пьяны.

Лидия перестала вырываться и пристально вгляделась в его лицо, оценивая его искренность.

— Правда?

— Куда бы вы хотели пойти?

— Не знаю, — призналась она. — По правде говоря, я не знаю ни одного подходящего места, но и здесь оставаться не хочу.

— Что вы скажете насчет «Серебряной леди»?

— Кажется, это игорный дом?