Слава для Бога
Шрифт:
— Не ожидала от тебя такого. Ты сильно изменился. Только вот твоя мама против. Вряд ли она смирится с таким выбором. Не просто так она похитила Славу. — Тара тронула тонкими пальцами Богумира за руку. — Надо спасать девушку. Морена не в себе от гнева. Ты ее единственный сын, и у нее были планы соединить тебя с богиней солнечного луча, с равной тебе. Но любовь со смертной их разрушила.
— С Инглией?! — Воскликнул удивленный Богумир. — Но у нас нет с ней ничего общего, мы просто друзья.
— Это ты так думаешь. — Хмыкнула Тара. — У сговорившихся
— Бред. Я никогда не женюсь на том, кого не люблю. Мое сердце отдано Славуне.
— Кар. — Хмыкнул Орон. — Вы не забыли, что девушке грозит опасность. Кромка не место для смертного. Если Морена вынет душу, то назад уже никогда не вернет и оставит бесплотный дух блуждать в междумирье.
— Мне не попасть туда, путь закрыт я лишен божественной силы. — Отчаяние болью вырвалось из груди, а кулак парня взорвал щепой кору ближайшей сосны.
— Я помогу. — Коснулась его плеча богиня.
— И я. — Насупился Див. — Я давно наблюдаю из леса за этой девушкой, и вижу ее великое будущее. Убив ее, Морена лишит этот мир чего-то очень важного. Пока не знаю, чего, но чувствую изменения, связанные со Славой.
— Ну и без ворона вам не обойтись. — Прокаркал Орон. Только я могу своим крылом развеять морок, и увидеть взглядом моего рода истинную тропу, среди сотен ложных. Да и интересно мне посмотреть, как Богумир будет со своей мамашей договариваться.
— Я открою вход, но не пойду, не буду нервировать Морену. Орон укажет тропу, а Див проведет по ней Богумира. — Кивнула Тара. — Идем на ближайший перекресток, там проведем ритуал. Поспешим, пока не встало солнце и Ярило, светом своим не затмил луч свечи указующий путь.
Четыре дороги расходились в разные стороны. Одна из них вела в столицу княжества, куда тянулись остальные было не важно, главное, что они были хожеными, людскими душами согреты. В руках Тары появились четыре зажженные свечи, она быстро расставила их в начале каждой из дорог, подняла руки в молитвенном жесте и запела:
Род, отец-боже!
Стою на распутье и путь тайный освещаю.
Собери мя в дорогу!
Открой тропы скрытные!
Смертью запечатанные.
Пусть их сокровенный смысл будет мне понятен!
Пусть свечи, светом своим откроют путь к тайному,
Пусть сегодня на моем пути преград не буде!
Пусть буде дорога стрелой!
Открой истину!
Славу тебе Род-боже пою, и помощи прошу в деле праведном!
Свечи вспыхнули как четыре ярких костра, окутались едким тёмно-зелёным дымом, разделившимся и потянувшимся тонкими, многочисленными тропинками в разные стороны, теряющимися в темноте.
— Теперь ты Орон. — Отступила в сторону Тара.
Тот каркнул, спорхнул с плеча Богумира и сел посередине перекрестка, расправив крылья:
— Волей своей! Силой ветра! Силой рода!
Сотру лжу морока, отделю мусор от истины!
Открываю путь истинный, к цели ведущий!
Взмах черных крыльев поднял порыв сильного ветра. Закружив снежной вьюгой, он пробежал по
— Твоя очередь, Див. Веди. — Прокаркал возбужденный ворон.
***
Три навьи стояли около девушки и держали ее пристальными взглядами, не давая упасть. Морена смотрела в лицо Славы, пытаясь увидеть страх, уцепившись за который, могла бы вытащить душу, из никчемной, смертной плоти, но к разочарованию богини, жертва не поддавалась никакому воздействию. Она смотрела на свою мучительницу, и в глазах девушки светилась только жалость и любовь.
«Да как она посмела, эта уродина, ее жалеть? Кто она такая, эта девчонка? Что за любовь можно испытывать к тому, кто хочет тебя убить». Угрюмые мысли не давали сосредоточится, а тут еще Слава улыбнулась прямо в лицо.
— Что смешного? — Не выдержала Морена. — Тебя убивают, а ты рада? Дура, и есть дура, что со смертной взять.
— Я радуюсь тому, что мой жених всегда говорил правду. Никто ему не верил, а он никогда не врал. Я радуюсь его честности и любви. Он, ради меня готов отказаться от бессмертия, и еще тому, что ему не придется этого сделать, так как я навсегда исчезну из его жизни. Время вылечит боль, и он когда-нибудь вновь будет счастлив. Это греет душу. Вот чему я радуюсь.
Я счастлива, что нужна, а тебя богиня мне жаль, ты не ведаешь что такое настоящая любовь. Твоя бесконечная жизнь пуста. Ты говоришь, что любишь сына, и в то же время делаешь его несчастным. Может у вас, богов, так и принято, мучить того, кто вам дорог, но люди другие, у нас, ради истинной любви, можно пожертвовать многим. Мать может отречься от сына, ради его счастья, отец принять на себя вину ребенка, а жена уйти от полюбившего другую мужа, и все это ради счастья того, кто дорог. Вот она, истинная любовь, а твоя любовь убога, богиня, мне жаль тебя.
— Пожалей себя, глупая девчонка. Твое тело сгниет в небытие, а душа навеки застрянет на кромке, между Явью и Навью.
— Пусть. Я выдержу боль и вечность ради него. Меня будет согревать любовь твоего сына, осознание того, что ради меня он был готов пожертвовать бессмертьем.
— Это ведь он искалечил тебя! Он виновник! В тебе должна вспыхнуть ненависть. — Рассмеялась Морена.
— То было сделано по глупости. — Усмехнулась Слава. — Я прощаю его за это. Что было — то было. Я его люблю, а это главное.
— Держите ее, не дайте упасть. — Морена кольнула черными глазами своих слуг — навий. — Мне надо подумать, как вынуть из нее упрямую душу.
— Остановись, мама. — До боли знакомый голос заставил черную богиню вздрогнуть.
— Богумир? Как ты сюда попал? — Она сделала несколько шагов на встречу сына и остановилась. — Тебя не должно тут быть, глупый мальчишка? Зачем ты пришел?
— Оставь мою невесту в покое. — Парень с вороном на плече быстро приближался, а за ним семенил, еле успевая Див. — Отпусти Славу, и дай нам уйти.