Славное море. Первая волна
Шрифт:
Понравилось лебедку на Байкале. Прожил у нас целое лето один. Осенью пристал к пролетной стае и улетел на юг. Весной вернулся уже не один, а с молодой лебедкой. С тех пор и повелись у нас на Байкале свои лебеди…
— Это, должно быть, правда, — сказал Матвей и заботливо пригладил вихрастые волосы. — Наш Байкал и на карте, как месяц, лежит.
— Истинная
— Почему же они теперь не на Байкале, а на Лебедином озере живут? — спросил Бадма.
— Эта птица тишину любит. На Байкале теперь кораблей много ходит и штормит часто. А на Лебедином озере и от людей далеко, и безветренно там.
— Далеко ли до Лебединого озера? — полюбопытствовал Чимит.
— Тебе и туда захотелось?
— Захотелось, — сознался Чимит. — Только не пустят теперь никуда.
— Туда-то пустят. Для вашего роста это озеро теперь не так уж далеко.
Через несколько дней после беседы с бабушкой Даримой в колхоз пришел лесник. Он принес постановление сельского Совета выделить ему трех колхозников на несколько дней.
Наталья Цыреновна испуганно замахала руками:
— Где я людей возьму? Все на промысел ушли. Даже ферму почти без работников оставили.
— Не торгуйтесь, Наталья Цыреновна, — не торопясь говорил лесник, пожилой мужчина с широкими рыжими усами. — Это же постановление Совета. Как же ты его не выполнишь?
Наталья Цыреновна притихла, задумалась. Через минуту она снова вскинула большие, широко открытые глаза и с надеждой спросила:
— А ребят послать можно, Артем Сазонович?
— Мне же не грибы собирать, — обиделся лесник.
— Да они уже большие, — заверила Наталья Цыреновна. — Один шестой класс кончил.
И чтобы окончательно уговорить лесника, подошла ближе, легонько взяла его за рукав белого парусинового костюма.
— Мы тебе не троих, а десять выделим. На этот раз задумался лесник.
— Ладно, давайте ребят. Только самых старших, — согласился он. — На свой риск беру. Может, что и выйдет.
Утром у здания правления колхоза выстроились девять мальчиков.
У каждого за плечами был вещевой мешок с продуктами и парой белья. У пяти человек — легкие топоры. Бадма держал поперечную пилу, Матвей и Чимит — лопаты.
Взяли четыре чайника и по эмалированной кружке.
Поход
Тыра — река мелкая, но широкая и стремительная. Вода в ней теплее байкальской, но такая же чистая и светлая. Тыра становилась глубокой и бурливой только в конце мая, в период таяния снега в горах. Сейчас половодье прошло, вода спала.
Тропа шла вдоль низкого берега. Иногда она уклонялась далеко в сторону, иногда приходилось идти у самой воды.
Вблизи Байкала, по низкому берегу
Дальше от Байкала низкий берег выравнивался, поднимался выше. Здесь среди тальников острыми вершинами пробивались ели и лиственницы.
Еще дальше берег становился суше, веселее. На песке и гальке лежал большой слой чернозема. Здесь росли старые лиственницы, белоствольные березы, краснели стволы высоких сосен.
Там, где плотными рощами зеленели тальники, ютилась птичья мелкота. Пели птицы здесь дольше и азартнее, потому что сюда позднее приходило утро.
У тальников цепочка ребят сильно растянулась. Чимит, шедший с лесником впереди, остановился и стал пропускать ребят мимо себя.
— Эй, Тарас, что задумался? — крикнул он похожему на Бадму толстяку, но с курчавыми золотистыми волосами. На плечах у того висела на ленте войлочная бурятская шляпа.
— Чего стоишь? Птиц, что ли, заслушался?
— Ага, — обрадовался Тарас.
Чимит не вернулся к леснику, а пошел последним. Боялся, что кто-нибудь отстанет и тогда придется тратить время на поиски.
У берега реки тайга стала гуще. С дерева на дерево перелетали кедровки. Где-то в стороне настойчиво тарабанил по дереву лесной лекарь — дятел.
На самую маковку островерхой ели уселась кукушка. Она усердно кланялась в сторону высокой горы. Но голос ее внизу был еле слышен.
— Ишь как гостей встречает, — сказал Матвей. — Кланяется нам. Дескать, милости просим.
— Так и должно быть, — отозвался лесник. — Человеку все должно поклоняться. Он хозяин на земле.
Впереди к реке вплотную подступила высокая гора.
За поворотом гора оказалась изрезанной выступами, террасами, глубокими щелями. В этих каменных щелях жили тысячи стрижей.
Ребята остановились. Столько птиц еще никому из них не удавалось видеть. Они тучей носились над рекой.
— Ой, ой, вороны! Гнезда разоряют! — с тревогой крикнул Матвей.
Черные сибирские вороны действительно липли к скалам, разыскивая гнезда, чтобы их разграбить.
— Эх, р-ружья нет, — сказал Матвей.
— Это ни к чему, — заметил лесник. — Всех воронов в тайге не перебьешь. Да и стрелять здесь неловко. Выстрелишь по одному ворону, а убьешь десяток стрижей. А гнезда в таких щелях так запрятаны, что вороне до них не добраться. Да и птицы, когда их много, умеют постоять за себя. Посмотрите-ка!..
Он показал рукой на край скалы.
Ребята одобрительно загудели. Там катался огромный птичий клубок. Он спускался ниже и ниже, одновременно все отдаляясь от скалы. Наконец клубок распался, и из него шарахнулась в сторону ворона.