Славные времена
Шрифт:
В дальнейших сражениях в живых остались те, кто поняли, что только бой плечом к плечу с товарищем спасает от смерти. Теперь, после полугода войны на каждого из них в бою можно было положиться. Они стали настоящими морскими пехотинцами.
Они сильно изменились. Например, в кубрике моих бандитов никто не воровал даже по мелочам. Это было им не к лицу. Кто воровал — тому приходилось плохо.
Мне было грустно. Я вспомнил о наемниках, о копейщиках, о моем взводе легкой кавалерии, с которым я начинал войну. Где-то они сейчас?
Мой взвод, оказалось, тоже был на параде.
— Сергер! —
Я обернулся и радостно ответил:
— Ростан! Ты здесь, на параде! А полк?
— Полк строится за пехотой и моряками, — улыбаясь во весь рот, сказал Дерек, мой бывший товарищ по эскадрону. Он изменился — обмороженное лицо, пара сабельных шрамов на лице. Первый лейтенант Дерек Ростан соскочил с коня и двинулся ко мне, привычно вытягивая плоскую бутылку из заднего кармана кавалерийских панталон. У меня уже была в руках моя фляжка с 'отмороженной' виноградной водкой отцовского производства. Мы обнялись.
— Ты жив и вроде здоров, Сер, — простодушно грохотал Дерек. — А мы думали, что тебя уже в океане утопили! А тебя хрен утопишь!
— Топили не нас, а топили мы, — весело поправил его я. — Я, господа офицеры флота и мои бандиты. Прошу вас, господа. Рекомендую — мой боевой товарищ, храбрейший кавалерист шевалье Ростан.
Дерек моментально принял дворянский вид и по-товарищески раскланялся с моряками. На параде традиционная неприязнь между армией и флотом, разумеется, не считалась.
Оглядевшись, мы пока что спрятали спиртное — оказалось, начальство было рядом. Дерек глянул на моих матросов глазом опытного командира и сказал:
— Отличные солдаты! Мне бы таких в эскадрон! Настоящие звери, хоть сейчас в резню!
Мои морские пехотинцы сдержанно заулыбались: 'звери' и 'резня' им понравились. Жаль, Дерек спешил.
— Твой бывший взвод сейчас в моем эскадроне, — сообщил он мне, картинно взлетая на коня, — после парада заходи в казармы, увидимся, выпьем. Твои головорезы тебя не забыли, как ты с ними имперцам кровь пускал от плеча до седла. Ох и порубились мы тогда рядом! Помнишь, как ты знаменосца и капитана срубил, а пока полковник радовался, твои скоты полковую казну имперцев у моих сперли?!
— Да, были дела, — рассмеялся я, потирая правую руку, зачесавшуюся при воспоминании о бешеных рубках. — Уж помахали саблями. Ну, на флоте тоже были сундучки с денежками противника, попользовались. Себя не переделаешь! — пошутил я.
— Точно! — согласился простодушный Дерек, выдвигаясь к краю построения. — У тебя нюх на трофеи, карманы всегда были полны! Ну, надеюсь, скоро увидимся! Я скажу нашим, что ты здесь — обрадуются!
И он унесся под сдержанный гогот моих бойцов, вспомнивших удачные в смысле денег абордажи и, главное, честную дележку.
— Что, Альбер, коннице тоже удавалось подработать в бою? — с интересом спросил деликатный капитан-лейтенант Март, командовавший ротой, в которую входила моя парадная команда.
— В кавалерии похожие порядки, — объяснил я. — Один раз мы даже пушку трофейную увезли и артиллерии продали. Кавалерийские правила твердые: если взял в бою — твое, но делись чем можешь с командой; если стоишь в постое — не грабишь, никого не обижаешь,
— В общем, как и везде, — кивнул Март. — Вот, только у вас, Альбер, особенно хорошие трофеи всегда попадаются, как я слышал.
— Места знаю, господин капитан-лейтенант, — отшутился я. — Вы же слышали, нюх у меня на них. Прошу прощения, господин капитан, скоро пойдем, а я должен что-то зачитать своим молодцам.
Тот факт, что половина бойцов моей команды еще считалась под судом за тяжелые преступления в мирное время, мы не афишировали. Под праздник адмирал Масена выбил из Главной Прокуратуры Флота условное помилование им всем. Учитывая, что они перед войной еле отвертелись от веревки, я считал решение большим успехом. Командир бригады посоветовал мне объявить о решении перед парадом — для поднятия духа.
Я достал из кармана драгоценную бумагу с печатями и скомандовал:
— Мои бойцы — два шага вперед. Потише, не в бою. Это для вас, а не для посторонних.
Я и не заметил, что сзади нас постепенно собралась толпа штатских обывателей. Они внимательно разглядывали нас, победителей в войне, лучших из лучших, и, к сожалению, ловили каждое наше слово. Я же, не видя их, слов не выбирал, а говорил, как на корабле.
— … затем письмо пошло в канцелярию Флота, — распинался я, — а оттуда в Королевскую Канцелярию. Его Величество, в своей милости, согласился с предложением командиров эскадры…
— А точнее, с вашим предложением, граф, — внезапно сказал справедливый капитан-лейтенант Март так громко, что слышали все мои бойцы.
— Ну… и с моим тоже, господин капитан, — на мгновение замявшись, продолжил я. — Короче, орлы: вот этот приказ. Зачитаем официально мы его в казармах, а вот содержание я вам сообщу, чтобы поднять, мерзавцы, настроение перед парадом. Слушайте внимательно: вы прощены и избавляетесь от веревки.
Ряды моих бойцов резко дернулись и снова замерли. Все смотрели на меня, набычившись. Они еще не поняли.
— Для этого вы зачисляетесь на десять обязательных лет в морскую пехоту, где вы есть сейчас, — продолжал я. — Все получаете медали 'За храбрую войну на море' третьей степени. Я всех вас, козлов, лично беру на поруки. Для этого я ввожу круговую поруку. Вас тридцать рыл — сделаем три десятка. Если из десятка кто напроказит — убьет там кого или ограбит — его на каторгу по закону, а остальных из его десятка плетьми обработают. Так что будете держать друг друга за яйца.
Сзади захихикали, но я, к сожалению, не обратил на это внимания.