Славяне: от Эльбы до Волги

Денисов Юрий Николаевич

Предположительно Лавиний находился на берегу Тирренского моря, где было найдено культовое сооружение с надписью «Лару Энею».

В дальнейшем троянцы и их союзники были подвергнуты нападению италийского племени рутулов, родственного латинам, царь которых Турн привлек себе в союзники племена этрусков.

Этруски, или туски, «заселили земли от одного моря до другого, сначала основав двенадцать городов по сю сторону Апенин, на нижнем море, а потом выведя на другую колонии по числу городов. Эти колонии заняли всю землю за Падом (рекой По. – Ю.Д.) вплоть до Альп, кроме уголка венетов, живущих вдоль излучины моря. Несомненно, они же положили начало альпийским племенам, в первую очередь ретам. Правда, самые места, где обитают реты, сделали их свирепыми и не сохранили в них ничего из прежнего, разве что язык, да и тот испорченный» (81, т. 1, 320).

Тит Ливии сообщает также о распространении галлов (кельтов), еще задолго

до нашей эры терроризировавших не только Италию, но и всю Европу. «Вот что мы узнали о переходе галлов в Италию: когда в Риме царствовал Тарквиний Древний, высшая власть у кельтов, занимавших треть Галлии, принадлежала битурингам, они давали кельтскому миру царя. В доблестное правление Амбигата и сам он, и государство разбогатели, а Галлия стала так изобильна и плодами, и людьми, что невозможно оказалось ею управлять. Поскольку население стремительно увеличивалось, Амбигат решил избавить свое царство от избытка людей. Белловезу и Сеговезу, сыновьям своей сестры, он решил назначить для обживания те места, на какие боги укажут в гаданиях. Они могли взять с собой столько людей, сколько хотели, дабы ни одно племя не было в состоянии помешать переселенцам. Тогда Сеговезу достались лесистые Герцингские горы (горные хребты от Шварцвальда на юго-западе современной Германии до Карпат. – Ю.Д.), а Белловезу, к огромной его радости, боги указали путь в Италию. Он повел за собой всех, кому не хватало места среди своего народа, выбрав таких людей из битуригов, арвернов, сенонов, эдуев, амбаров, карнутов и аулерков» (81, т. 1, 320).

Около 600 г. до н. э., перейдя Альпы и разгромив этрусков, галлы пришли на Инсубрское поле. Так как одно из племен эдуев называлось инсубрами, они сочли это хорошим предзнаменованием и основали в этом месте город Медиолан, современный Милан. «Затем новая орда, ценоманы, под водительством Этиновия, идя по следам первых галлов, перешла Альпы по тому же ущелью. Но им уже помогал Белловез. Они заняли те земли, где теперь находятся города Бриксия и Верона. После них осели либуи и саллювии, поселившись вдоль реки Тицина (Тичино. – Ю.Д.), рядом с древним племенем левых лигурийцев. Вслед за тем по Пеннинскому перевалу пришли бои и лингоны, но поскольку все пространство между Падом и Альпами было уже занято, они переправились на плотах через Пад, выгнали не только этрусков, но и умбров с их земли, однако Апеннины переходить не стали. И наконец, сеноны, переселившиеся последними, заняли все от реки Утента (Узо. – Ю.Д.) вплоть до Эзиса (Эзины. – Ю.Д.). Я уверен, что именно это племя напало потом на Клузий и Рим, неясно только, в одиночку или же при поддержке всех народов Цизальпинской Галлии (между Апеннинами и Альпами. – Ю.Д.)» (81, т. 1, 321). В результате этих завоеваний почти вся Италия стала принадлежать галлам.

Но не только вследствие завоеваний, но и мирным путем переселений галлы осваивали все новые и новые территории. Так, в 186 г. до н. э. «заальпийские галлы мирно, без грабежей, перешли через горы в область венетов и обосновались в окрестностях нынешней Аквилеи с намерением там построить свой город. Встревоженные этим, римляне отправили за Альпы послов и выяснили, что переселенцы ушли из родных мест самовольно и соплеменникам неизвестна цель их прихода в Италию» (81, т. 3, 299). Область венетов находилась между нижним течением реки По, реками Адидже, Изонцо и Альпами. Через пять лет после этих событий была основана в Венетии латинская колония Аквилея, дававшая жителям этой местности римское право. Несмотря на значительное преобладание кельтов в этой области, языком жителей колонии Аквилеи (ранее Венетии) был италийский.

Если бы прибалтийские венеды и адриатические венеты были одноплеменного происхождения, то Тацит или Прокопий поведали бы об этом. В то же время, если античные авторы считали, что их современникам происхождение этих этнонимов понятно, ответ должен быть совсем простым: в рабовладельческие времена процесс народообразования мог быть и совсем не родоплеменного характера, а наименования народам римляне и греки давали иногда по аналогии с уже известными прототипами.

Язык венетов не имеет непосредственных наследников. В XX в. его обычно отождествляли с кельтским, учитывая кельтоязычие арморейских венетов и бесспорное влияние в IV III вв. до н. э. кельтской материальной культуры на венетов. Об отличии языка венетов от кельтского прямо говорит Полибий, хотя это отличие в его время и не было значительным. «Странами, доходящими уже до Адриатики, завладело другое очень древнее племя, носящее имя венетов; в отношении нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, но языком говорят особым» (69, т. 1, 116).

Затем популярной стала иллирийская теория, которая учитывала местопребывание венетов на северном побережье Адриатического моря по соседству с Иллириком. Еще Геродот, описывая обычаи энетов (генетов)

по распределению самых красивых невест за выкуп и самых безобразных за приплату, прямо называет этот народ иллирийскими энетами, живущими на побережье Адриатического моря. Страбон, выдвигая разные версии переселения венетов из Малой Азии на северное побережье Адриатического моря, предлагает для них только разных попутчиков: фракийцев или киммерийцев. Тождественность пафлагонских энетов (генетов), живших на малоазийском побережье Черного моря в Пафлагонии и адриатических венетов Страбон старался доказать еще в I в. н. э., обращая внимание на то, что те и другие занимались разведением лошадей.

Кроме адриатических венетов и пафлагонских энетов (генетов), в I в. до н. э. существовали арморейские венеты. Об этих венетах упоминает Гай Юлий Цезарь в «Записках о галльской войне». Арморика – это побережье (дословно «у моря») на северо-западе Франции и Бельгии, где проживали в то время общины венетов, венеллов, осисмов, куриосолитов, эсубиев, аулерков и редонов, завоеванных в правление Цезаря римским полководцем Крассом. В этих же местах к северу от реки Луары в современной провинции Анжу проживало ранее завоеванное римлянами галльское племя андов (andes или andi).

Наименования различных народов древности дошли до наших дней благодаря античным авторам, записавшим эти этнонимы так, как они их воспринимали на слух со слов информаторов, или так, как эти народы назвали сами римляне. Поэтому вполне возможно, что повторяемость или сходность этнонимов различных племен дело рук самих греческих или римских авторов.

Гай Юлий Цезарь в середине I в. до н. э. сообщает об арморейских венетах, что «это племя пользуется наибольшим влиянием по всему морскому побережью, так как венеты располагают самым большим числом кораблей, на которых они ходят в Британию, а также превосходят остальных галлов знанием морского дела и опытностью в нем. При сильном и не встречающем себе преград морском прибое и при малом количестве гаваней, которые вдобавок находятся в руках именно венетов, они сделали своими данниками всех плавающих по этому морю» (20, 54). Конечно, такие умелые моряки могли достичь юго-восточных берегов Балтийского моря, но это только из области предположений, хотя какое-то племя антов упоминается еще римским географом Помпонием Мела, работа которого была написана около 44 г. н. э. Согласно его информации, анты жили где-то «выше» гипербореев и амазонок. Плиний Старший, который завершил «Естественную историю» в 77 г. н. э., тоже упоминает антов, а также венедов на территории современной Польши. Вряд ли существует связь между кельтским племенем андов из Арморики и антами, которых древние историки размещают в различных местах – от устья Вислы до Черного моря. Но если венеды и анты являются случайно или специально пришедшими на кораблях к юго-восточному побережью Балтийского моря венетами и андами из Арморики, то эти племена надо тоже считать кельтоязычными.

И вот Цезарь, несмотря на такое преимущество венетов на море, узнав об их восстании совместно с соседними общинами осисмов, лексовиев, намнетов, амбилиатов, моринов, диаблинтов, менапиев, стал готовить свой флот, собирая в нем все корабли из замиренных местностей. Война римлян с венетами началась одновременно и на суше, и на море. Трудности войны с венетами заключались в том, что вожди этих галльских общин умели использовать местность, строя свои города на конце косы или мыса. Поэтому их города два раза в сутки превращались в острова, а море вблизи этих городов при отливах превращалось в сплошные мели. Да и корабли венетов были лучше приспособлены для плавания в этих местах.

Цезарь сообщает, что венетские «корабли были следующим образом построены и снаряжены: их киль был несколько более плоским, чтобы легче было справляться с мелями и отливами; носы, а равно и кормы были целиком сделаны из дуба, чтобы выносить какие угодно удары волн и повреждения; ребра корабля были внизу связаны балками в фут толщиной и скреплены гвоздями в палец толщиной; якоря укреплялись не канатами, но железными цепями; вместо парусов на кораблях была грубая или же тонкая дубленая кожа, может быть по недостатку льна и неумению употреблять его в дело, а еще вероятнее потому, что полотняные паруса представлялись недостаточными для того чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветры Океана и управлять такими тяжелыми кораблями. И вот когда наш флот сталкивался с этими судами, то он брал верх единственно быстротой хода и работой гребцов, а во всем остальном галльские корабли удобнее приспособлены к местным условиям и к борьбе с бурями. И действительно, наши суда не могли им вредить своими носами (до такой степени они были прочными); вследствие их высоты нелегко было их обстреливать; по той же причине не очень удобно было захватывать их баграми. Сверх того, когда начинал свирепеть ветер и они все-таки пускались в море, им было легче переносить бурю и безопаснее держаться на мели, а когда их захватывал отлив, им нечего было бояться скал и рифов. Наоборот, все подобные неожиданности были очень опасны для наших судов» (20, 57).