Славянская энциклопедия
Шрифт:
Невесту обычно «закрывали» черной фатой, всю неделю до свадьбы невеста сидит с подругами «завешанная». Обычай «закрывания» невесты считался не только семейным, но и родовым. Суть его, безусловно, охранительная, но этот оберег имел двойственную природу. С одной стороны голова невесты покрывалась – это был оберег самой невесты от внешних враждебных сил. Женщина, если она нарушает этот обычай, навлекает на себя «укоры» вплоть до изгнания из рода.
В.
Во время свадебной церемонии у славян были отмечены случаи ритуального обмывания (кропления) не только молодых, но и всех, кто присутствовал на свадьбе. Здесь прямая аналогия с «очищением» всех участников похорон.
Смерть, роды и вступление в брак сопровождались особым ритуалом «прощания». Обряды «прощания с умирающим» и «прощание невесты перед вступлением в брак» были опоэтизированы и доведены до высокой степени художественного совершенствования свадебными и похоронными причитаниями.
Всевозможные запреты, налагаемые на невесту, – табу видеть, говорить, есть, физическое удаление невесты от сторонних глаз, саван в качестве свадебного подарка – все это вместе взятое говорит о том, что истоки этих запретов ведут к определенному моменту системы инициации.
Девушка, достигшая половой зрелости, впоследствии в свадебном обряде – невеста, переходила в новую социальную категорию. По древним представлениям, такой переход был возможен только через прекращение добрачного существования, то есть через «умирание».
«Уходом» невесты в «иной» мир заканчивается первый период свадебного обряда. За «временной смертью» следует ее воскрешение в новом качестве. Траурные одежды предсвадебного периода меняются на праздничные, светлые. «Горемычную» поневу замужняя женщина меняет на праздничную. «Срезана» девичья коса, волосы убраны под повойник, у многих народов женщина меняет и свое имя, которое как бы воплощало в себе рождение новой души.
Рождение нового человека (замужней женщины) получило и специфическое обрядовое оформление – «поиски молодой», которую разыскивают на другой день после свадьбы.
Послебрачный ритуал поисков молодой сопоставим с другим обрядом, который носит название «поиски покойника» и представляет собой ритуальный обход жилых и хозяйственных помещений, предшествующий поминальному пиру. (В современности этот обряд проводят уже в упрощенном виде: «Умрет кто – в доме все переворачивают. Ходят везде, и говорят: „Был и нету, был и нету“».
«Родители» и «нечистые»
Умершие делились на две категории.
Это «чистые» покойники, умершие естественной смертью: от болезни, старости, – их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями.
Другие – «нечистые» умершие (мертвяки, заложные), т. е., кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (те, кто умер от пьянства), колдуны.
Отношение к этим двум
Если покойник, по народным верованиям, был чем-то обделен во время похорон (например, не был соблюден обычай обязательной жертвы ему), то он «не простит, а свое возьмет».
Поминальный пир
Поминальный пир, в котором возлиянию (поливанию) отводилась одна из основных ролей, был известен почти всем народам мира. Для славянских язычников, если следовать рассказам «Повести временных лет», было характерно его совершение как до, так и после погребения.
Возлияние до погребения служило, по-видимому, символом скорого неизбежного перехода в мир иной. У угорских словенцев, когда человек умирал, ему лили на лицо воду. Во многих местах Старой Руси умирающего омывали заживо, что должно было способствовать легкому и безболезненному переходу из жизни в смерть.
Поминальный пир, который совершался после погребения, был многоплановым по своей сути. Цель его состояла в необходимости отогнать злые силы от живущих. Языческий пир нужно рассматривать прежде всего как оберег. Если допогребальные возлияния должны были облегчить переход в «новую» жизнь (и служили символом этого перехода), то послепогребальный пир способствовал тому, чтобы уберечь живущих от злого влияния мертвых.
Земля, что рожает, была для древнерусского народно-языческого сознания «доподлинной матерью». Ей и мертвым (тем, для кого земля стала новым домом) приносились жертвы. Обрядовая устойчивость «кормления» мертвого и творимых в его честь возлияний, сохранение цели ритуала (дух мертвого нужно задобрить, чтобы получить от него желаемое) характерна для славян.
Обряд «мнимых» похорон
Существовали также обряды «мнимых» похорон, которые часто выполняли матери, у которых болело дитя. Обряд часто заключался во вхождении в контакт со смертью. Этот контакт осуществлялся в разных формах – это могло быть охраняющее действие, слово или песня.
Священный характер имела пляска смерти и ритуальные танцы вокруг нее. Танцуя у колыбели умирающего ребенка, мать вступает в контакт со смертью, отгоняет и убивает ее. У белорусов в момент приступа родимца «мать покрывает дитя белым покровом и, держа над ним зажженную свечу, курит ладаном. Устраивается обстановка, при которой кажется, что кто-то скончался».
Обряд соумирания
Обрядовое соумирание жены с мужем понималось языческими народами как вторичное вступление в брак через смерть. У восточных славян обычай сжигать вдов на погребальном костре существовал начиная со II–III в. н. э.
По обычаям многих народов, славян в том числе, покойника хоронили в венчальном платье. «В чем венчали – в том и хоронят». Вдова в подвенечном платье сопровождала умершего до могилы, где и исполняла «танец смерти», или «танец невесты». Танец вместе с пищей, напитками, музыкой является символом свободы покойного или покойной.