Славянская мифология: эницклопедический словарь
Шрифт:
О. также считается местом обитания демонов. В местах, где в изобилии растет О., «вьются» или «гуляют» черти. «О. черт колышет», «О. черта носила» — так объясняют дрожание осиновых листьев.
О. используется и в качестве медиатора, ср. сербское поверье о том, что с помощью О. женщина может за одну ночь приманить в дом мужа или любовника, находящегося где-нибудь очень далеко, в другой стране. О. часто выступает и в качестве пограничного локуса. Восточным славянам известны былички о музыканте, который шел поздно вечером в соседнее село играть на свадьбе и наткнулся по дороге на обгорелую О., за которой ему почудился дом. Решив переночевать там, музыкант вошел внутрь и застал в доме веселящуюся компанию, пригласившую его поиграть для них. Музыкант играл до полуночи, и за каждую сыгранную им мелодию хозяева кидали ему в
О. является инструментом демонической деятельности. Ведьма варит зелье на огне из осиновых поленьев. Колдун, желающий на время превратиться в волка, использует для этого О. Найдя в лесу осиновый пень, который при срубании дерева забыли осенить крестом, он должен схватиться зубами за край его и перекувырнуться через голову. Колдун вбивал под строящийся дом осиновый кол, чтобы навредить хозяевам; ведьма втыкала осиновый кол в землю в том месте, где она выдаивала молоко из чужой коровы.
В качестве апотропеического средства используются ветки О., колья и колышки из нее, реже — кресты из нее, а также огонь, разведенный из осиновых дров или веток. В колыбель ребенка втыкали несколько осиновых колышков или же просто делали новую, но не с железными гвоздями, а с осиновыми.
О. широко применяли при похоронах самоубийц, людей, умерших насильственной смертью, а также колдунов и ведьм. В случае мучительной смерти колдуна или грешника осиновый кол вбивали в потолок или крышу их дома. В образовавшееся таким образом отверстие должен был пробраться черт, чтобы поскорее забрать в ад душу колдуна и избавить его от дальнейших мучений. Случалось, что при кончине колдуна нечистая сила, владевшая его душой, выходила из его тела в виде какого-нибудь животного черного цвета: собаки, кошки или поросенка. Это животное полагалось немедленно убить, проткнув осиновым колом, иначе заключенные в нем черти вошли бы в другого человека и сделали бы его колдуном.
При похоронах, подозревая в покойнике будущего упыря, в могилу вбивали осиновый кол или клали на грудь умершему осиновые крестики. На огне из осиновых дров когда-то сжигали колдунов, полагая, что это обезопасит живущих от их вредительства после смерти; таким же образом поступали с самоубийцами (в частности, утопленниками), надеясь тем самым вызвать дождь.
В календарных обрядах О. используется в качестве оберега от ведьм и колдунов, причем именно в те периоды, когда деятельность последних заметно активизируется, главным образом на Купалу, в Юрьев день, изредка — в другие праздники. Чтобы ведьма и колдун не проникли в хлев, в ворота и стены хлева вставляли ветки О., а осиновые колышки втыкали в землю по углам хлева или подпирали ими ворота. Чтобы распознать ведьму, накануне праздника из молодых побегов О. сплетали подобие бороны или огромной корзины, относили ее в хлев и прятались там под борону или корзину; ночью, когда ведьма появлялась в хлеву, человек мог узнать ее, но сам бы при этом не пострадал.
О. применялась и в народной медицине, главным образом в качестве нечистого дерева, на которое — без ущерба для последнего — могла быть перенесена любая болезнь. Особенно это касалось лихорадки, поскольку дрожь от нее уподоблялась трясению О. В народной медицине нашли применение такие магические приемы, как «забивание», «пригвождение» болезни, «перенесение» и «передача» ее другому объекту: помещали в отверстие в стволе О. пук волос и ногтей больного, его «мерку» (нить, с помощью которой промерили его рост и размах рук), дули туда и заколачивали отверстие осиновым колом; дотрагивались руками или ногами до дерева, садились на свежесрубленный пень; дотрагивались кусочком О. до больного места; согнув дерево, пролезали через щель; вешали одежду больного на О.; заговаривали болезнь над О.; втыкали осиновый кол в том месте, где с человеком случился припадок. См. Бузина, Верба.
Лит.: Агапкина Т.А. Символика деревьев в традиционной культуре славян: осина // Кодови словенских култура. Београд, 1996. № 1. С. 7–22.
Т.А. Агапкина
ОХОТНИК — наряду с другими «знающими» (пастухом, музыкантом, мельником, кузнецом, пасечником и др.) лицо, которому
По русским поверьям, чтобы успешно охотиться, нужно заключить договор с лешим: без его позволения О. не только оставался без добычи, но и мог заблудиться, погибнуть. О. получал от лешего «особую статью», т. е. заключал договор на определенных условиях, например не брать дичи больше, чем разрешал леший, приходить на охоту в определенные дни и пр. В противном случае леший наказывал О.: хлестал верхушками деревьев, насылал на него болезнь. По договору леший загонял в силки дичь и пригонял под выстрел множество зверей, а О. стрелял на выбор. Если О. вынужден был заночевать в лесной избушке, он должен был попросить у лешего разрешения: «Пусти, хозяин, не век вековать, а одну ночь ночевать», в противном случае тот всю ночь пугал О. или выгонял из избушки.
Чтобы охота была удачной, в течение всего сезона О. должен был соблюдать ряд запретов и предписаний: не разговаривать со встречными людьми, не здороваться за руку, накануне охоты не вступать в половые отношения с женой, не упоминать на охоте о женщине, не называть некоторых животных по их настоящему имени, а использовать для этого табуированные имена, например русские О. избегали упоминать ворона и звали его «курицей».
Охотник. Миниатюра из Мирославова Евангелия (л. 95). 1180 г.
О. владел магическими приемами охоты. На Русском Севере, собираясь на медведя, О. брал с собой летучую мышь, веря, что медведь сам выйдет на него. Гуцулы перед охотой на медведя постились и молились. В Восточной Польше верили, что О. будет удачлив в охоте, если весной поймает первую увиденную им желтую бабочку. Русские О. для этой же цели носили в кармане сучок, на котором куковала кукушка. При отправлении на охоту имели значение приметы: если О., идущему на промысел, встретились женщина или священник, дорогу перебежал заяц, перелетели ворон или сорока, то охота будет неудачной.
Чтобы ружье стреляло без промаха, а в силки попадала дичь, О. прочитывал над ними специальные заговоры, а ружье смазывал медвежьим жиром или кровью, а также кровью ворона. Повсеместно считалось, что охотничьи снасти и ружье легко поддаются сглазу и порче. Например, если сказать: «Не стрелок стреляет, а черт мишень подставляет», ружье будет «испорчено». Известны многочисленные обереги, в том числе заговоры, защищающие орудия лова от сглаза и исправляющие причиненный вред. В частности, считалось, что не подвержено порче ружье, которое промывается водой, освященной в Великий Четверг, или в ствол которого положены рябиновые листья. Полагали, что ружье и снасти могут «испортиться», если через них перешагнет женщина, особенно в период месячных, а если по недосмотру такое происходило, орудия охоты окуривали освященными травами. Гуцульские О. полагали, что, если убить вошь, оказавшуюся на ружье, из него уже никогда не попадешь в зверя.
У сербов О., убив волка, носили его или волчью шкуру по селу, заходя в каждый дом и выпрашивая дары. В символическом виде охота изображалась в болгарском обряде «заячья игра», в которой один из участников изображает О., а другие зайцев. При сватовстве невесты сваты часто представлялись охотниками, которые хотели бы поймать соколицу или куницу.
Согласно восточнославянским и польским быличкам, нечистая сила часто морочит О., представляясь ему в виде желанной добычи, например черт в виде зайца заводит О. в чащу и с хохотом убегает или скрывается в дупле; в другом случае оказывается, что такого «зайца» не берут пули, а сам он, погрозив О. лапой, гонится за ним до самого дома. Сербы полагают, что на случай встречи с животным-оборотнем О. должен иметь в ружье записку с оберегом или брать с собой черную собаку без единого светлого пятна. В быличках западных славян, особенно поляков, встречается мотив дикой охоты, заимствованный из западноевропейской мифологии: мимо человека, заночевавшего в лесу, с диким свистом и криками проносится на конях группа О. в богато убранных одеждах — они оказываются или чертями, или душами тех О., которые так любили этот промысел, что охотились по воскресеньям, и поэтому после смерти вынуждены носиться по лесам, искупая свой грех.