Славянский сокол
Шрифт:
– Грязный пират Сигурд? – прямо и грозно спросил Карл.
Но в вопросе уже явственно звучали утвердительные нотки. Настолько явственно, что вопрос походил на обвинение.
– Правильно, ваше величество. Мои люди вместе со славянами, которых я слегка подозревал, как и вы, начали следить за палаткой герцога Трафальбрасса. И видели возвращение четверых воинов. У одного голова была пробита, и он еле ноги переставлял. Это камень из пращи бодрича нанес ему увечье…
– Я прикажу их самих повесить, – грозно, почему-то чуть не шепотом сказал Карл. – Я немедленно пошлю стражников…
– Поздно, ваше величество. Я понимаю, что чинить суд в пределах близости королевской ставки – дело исключительно
– Я прощаю их, – сказал король. – Конечно, я мог бы повесить и Сигурда. Но тогда я сам уподоблюсь ему. Вешать людей высокого сословия – это в первую очередь проявление неуважения к самому себе. Однако допускать такого рыцаря до участия в турнире…
– Ваше величество, – возразил Бернар. – У нас нет никаких доказательств, что Сигурд послал своих людей. Он просто скажет, что понятия не имеет о том, чем эти люди занимались в свободное от службы время. И будет прав. Не может же герцог следить за своими слугами… Мы никак не можем наказать Трафальбрасса.
– Можем, ваше величество, можем… – сказал до этого молчавший граф Оливье. – Я прошу разрешения у вашего величества мне выступить пятым участником команды зачинщиков турнира. Я накажу Сигурда на ристалище, накажу сурово и поучительно.
– Мне кажется, – размышляя и сам с собой советуясь, произнес Карл, – еще пара доводов, и я соглашусь.
– Поздно, ваше величество, – сказал Аббио. – Я прошу прощения, что в третий раз произношу эту фразу. Мы пригласили пятого рыцаря. Он готов к участию в турнире, и его палатка уже стоит рядом с моей. Отказать ему сейчас значило бы оскорбить рыцаря и воина. Утверждение полного состава – это как раз еще одна из причин, которая заставила нас нанести вашему величеству столь поздний визит. Опять – поздний… Как беден мой лексикон… – Аббио позволил себе шутить, и из этого можно было сделать вывод, что он уже отмяк душой после дневных нелегких и неприятных дел.
– И кто этот рыцарь? – спросил Бернар, опережая племянника, тоже заинтересовавшегося. – Я всегда думал, что знаю всех рыцарей Европы, способных занять место среди зачинщиков по достоинству.
– Ваше величество, монсеньор, господа, я прошу меня извинить, но рыцарь пожелал выступить в турнире инкогнито. У него, очевидно, есть для этого свои причины. Однако я и князь Бравлин готовы поручиться за его честь и высокие человеческие достоинства.
– Вы говорите, господин Аббио, что палатка нового участника расположена рядом с вашей? – спросил до этого молчавший Алкуин.
– Да, господин аббат. Рядом с моей.
– Новый рыцарь прибыл с большой свитой. Я видел его прибытие.
– С ним около десятка дружинников.
– Да-да… Такой очень высокий, мощный воин… – и аббат спокойно отодвинулся в тень так, чтобы никто не понял по его вопросам, зачем он спрашивал.
– Кстати, – всматриваясь в глубь палатки, наклонился вперед король, – ты выполнил мою просьбу? Относительно другого высокого мощного воина…
– Да, ваше величество, – из темноты ответил Алкуин. – Я сходил к князю Ратибору, но он не пожелал меня принять. Вернее, его оруженосец не пустил меня дальше первого помещения, заявив, что рыцарь отдыхает. Оруженосец у него, кстати, славянин.
– Ничего
– Странная личность… – сказал Карл задумчиво. – Он меня беспокоит. Посмотрим, как он будет выглядеть завтра на ристалище. Да, кстати, мы чуть было не забыли, у вас есть, кажется, еще новость?
– Да, ваше величество, – подтвердил Аббио. – Новость не слишком приятная, и я боюсь, как бы она не сорвала проведение турнира, если сумеет вас сильно обеспокоить.
– Что, на завтра назначен конец света? – опять из темноты сухо спросил Алкуин. – Более веского аргумента для отмены турнира и срыва всех планов короля я не вижу.
– В Рароге произошло восстание бояр. Князь Годослав в отъезде. Бояре, объединившись с небольшим отрядом герцога Гуннара, убили князя-воеводу Дражко и захватили город. Следует ожидать скорого вступления войск Готфрида в земли бодричей. Их армия давно уже концентрировалась на северной границе княжества. Датский король опередил вас, ваше величество, – Аббио постарался придать своему голосу трагические нотки.
– А полки Годослава?
– Бояре надеются, что дружинники поддержат их. Они обещали вернуть в княжество вече, которое разогнали князья несколько поколений назад, чтобы править единолично и самостоятельно. В этом вопросе бояр могут поддержать храмы, которые были больше всего недовольны разгоном вече и до сих пор сдержанно относятся к княжеской власти. Готфрид же с помощью своего дяди герцога Гуннара ловко воспользовался ситуацией…
– Пусть так, – усмехнулся Карл. – Новость в самом деле не из приятных. Но не отменять же из-за этого турнир, в самом-то деле. Я с удовольствием помогу бедному Годославу изгнать захватчиков с его земель. Тем более что это нисколько не противоречит моим собственным планам. И даже признаюсь, что имею большое желание повыщипать перья из хвоста «датского коршуна». Он, кажется, зять Годослава? И воспользовался этим, чтобы сделать своему королю подарок величиной с княжество…
– Я часа полтора назад разговаривал, ваше величество, с тем очень высоким волхвом-бодричем по имени Ставр, которого вы знаете и который давал сегодня советы эделингу Аббио, – совсем уже не показывая из темноты лица, сказал Алкуин. – Волхв рассказал мне о событиях в Рароге не совсем так. Только часть бояр выставила вместе с данами свои дружины. Бояре же и наняли подлого убийцу, чтобы тот убрал с их пути известного воина и полководца ободритов князя-воеводу Дражко. В итоге убийца сумел только ранить Дражко. До этого герцог Гуннар пытался принудить дочь к тому, чтобы она отравила мужа. Княгиня рассказала все Годославу. Потом Годослав куда-то уехал по своим делам, и была предпринята попытка захвата власти и убийства князя-воеводы. Дело у бояр и у данов чуть было не получилось. Но пока князь-воевода был в бессознательном состоянии, командовать обороной дворца стала жена Годослава княгиня Рогнельда. Командовать с женской хитростью и коварством, как не смог бы сам князь-воевода Дражко. Она вышла на площадь и пригласила «в гости» старого герцога Гуннара, своего отца, который все это задумал и претворял в жизнь, командуя боярами. Тот пошел за дочерью смело, памятуя свое былое влияние и страх, который он вселял всегда в сердце дочери. Герцог не учел, ваше величество, что миром все-таки правит не страх, а любовь, вопреки мнению монсеньора Бернара. Когда они вошли в двери, Гуннара подняли на копья, а его отряд просто расстреляли с галереи стрельцы. Восстание бояр подавлено, княжеская власть у бодричей стала еще сильнее, а короля Готфрида они ждут, приготовив ему такую теплую встречу, что бедному датскому монарху может стать невыносимо жарко даже в его северных широтах.