След Бешеного
Шрифт:
IV. Бизнесмены-отморозки
Аркан плохо представлял себе, чем он будет заниматься на вновь обретенной свободе. Даже этот сравнительно короткий срок, проведенный им на зоне, так изменил окружающий мир, а по существу уничтожил ту страну, в которой он сел «за колючку», что он с трудом узнавал ее. Еще пробираясь в свой город, Аркадий мучительно думал о том, как ему найти свое место в этих новых «экономических» условиях.
На его счастье, не стало СССР, поскольку Аркан сидел в российской зоне.
Благодаря единому росчерку пера в Беловежской Пуще, Украина превратилась в «самостийную» державу, обрекая своих граждан на нищенское полуголодное существование. Матери своей он не обнаружил, а совсем
Пошел Аркан по старым знакомым и с большим трудом разыскал одного бывшего наркомана Леху-Хохла, которому, к огромному удивлению Аркана, удалось завязать с «ширевом». В то время, когда Аркан с ним познакомился, Леха-Хохол «ширялся по-черному», причем довел дозу до такого объема, что для другого она была бы роковой. То есть он был из тех, кого наркоторговцы называли временным клиентом.
Судьба Лехи-Хохла была трагической: за пару лет до этого он жил в благополучной семье с любящими родителями и безумно обожаемой им младшей сестренкой Галей. И все оборвалось в тот страшный день, когда родители с сестрой отправились на дачу на служебной «Волге» отца, работавшего управляющим строительным трестом. Пьяный водитель самосвала с бетоном врезался в их машину. Родители и их водитель погибли мгновенно, и лишь каким-то чудом или при Божьем вмешательстве, потеряв одну ногу по бедро, другую — по колено, да еще и одну почку, осталась в живых его младшенькая сестренка, которой не исполнилось и пятнадцати.
Лехе-Хохлу был тогда двадцать один год, и он учился на третьем курсе экономического факультета Харьковского университета. Эта трагедия настолько подкосила Леху, причем не столько, как ни странно, потеря родителей, сколько то, что любимая сестренка стала калекой, что он поначалу запил, потом приобщился к наркотикам. Нет, он не бросил сестру, не отдал ее в детдом, как предлагал собес. Он заботился о ней, обязательно добывал деньги на продукты, чтобы ее кормить. Но все чаще и чаще наркотики брали свое, и он забывал обо всем на свете.
Сестренка с малых лет обожала своего брата и прощала ему все и во всем оправдывала, обвиняя во . всех бедах злую судьбу. Она не обижалась на него даже тогда, когда он по нескольку дней не приходил в себя, оставляя ее голодной. И простила ему даже то, что он, в наркотической горячке, однажды взял и изнасиловал ее. А когда очнулся и увидел ее в крови, а в глазах ни капли упрека, Леха завыл по-звериному и принялся биться головой об стену.
— Не нужно, Лешенька! Не нужно, милый! — со слезами на глазах умоляла Галина, подставляя свои ладони между его головой и стенкой. — Родной мой, любимый, не терзайся, мне совсем уже не больно!
Ее слова врезались в его мозг, терзали душу еще больше. Его охватил такой стыд, что он не мог его больше терпеть: вскочив с кровати, Леха бросился вон. Несколько дней он не в силах был показаться на глаза своей любимой сестренке, проклиная себя на чем свет стоит и дав клятву, что бросит наркотики. Наконец, взяв себя в руки, он занял денег, не стал колоться, а накупил всяких вкусностей и отправился к сестренке.
Он вошел в ее комнату, и все пакеты посыпались из его рук: на кровати, с широко раскрытыми глазами, которые, как ему казалось, глядели на него, на белоснежной простыне лежала его любимая сестренка, раскинув в стороны руки со вскрытыми венами. Крови вылилось столько, что она просочилась сквозь пуховый матрац и лужей застыла на полу.
— Галочка, как ты могла так поступить со мной? — взревел он, падая перед ней на колени и прижимаясь губами к ее уже холодной руке.
Несколько часов простоял на коленях Леша, что-то шепча ей, словно вымаливая прощение. Потом встал, прикрыл ей глаза и только тогда увидел на тумбочке листок бумаги. Он сразу понял, что это последнее обращение сестры к нему. Леша медленно поднял отяжелевшую руку,
Любимый мой Лешенька! Представляю, как тебя разозлит мой поступок. Наверняка будешь укорять и винить во всем себя. Нет, родной мой братишка, ты ни в чем не виноват! Запомни: ни в чем! Я сознательно ухожу из жизни, чтобы снять обузу, свалившуюся на тебя по вине пьяной сволочи. Ты молодой, красивый парень, и у тебя вся жизнь еще впереди. Зачем тебе такой обрубок, как я? И не жалей ты меня, пожалуйста! Я же и так была не жилец! Сколько мне осталось бы жить при одной почке и отбитой селезенке? Полгода, год? Я давно все взвесила и решила, но долго собиралась с духом. Ты меня прости, братишка, но я тайком уменьшала твои дозы, а чтобы ты не заметил, подсыпала в порошок сахарную пудру. Сначала, чтобы постараться уберечь тебя от пропасти, а потом стала колоться сама. Как это было здорово! У меня снова появлялись ноги, исчезали все боли, и я даже летала! Не веришь? И зря! Вчера кончился героин и меня немного ломало, сейчас все прошло, и наконец появилось твердое решение освободить тебя, чтобы ты смог жить дальше. Представляю, сколько будет крови… Но прошу тебя выполнить одну мою просьбу. Приготовь меня к похоронам сам: обмой, приодень, наложи косметику. Родной мой, не хочу, чтобы чужие руки прикасались ко мне, чужие глаза видели меня, калеку, мне стыдно… Ты сделаешь это для меня?.. Вот, спасибо, дорогой мой Лешенька! Так хочется расцеловать тебя за это! А потому прошу поцеловать меня в губы! Кстати, не вини себя за ТОТ случай! Я тебе благодарна, что ухожу ТУДА взрослой!..
Прощай, мой любимый брат! Вспоминай меня, но без горечи и вины!
Навсегда твоя Галочка… Дочитав ее письмо до конца, Алексей взвыл по-волчьи и проплакал всю ночь. Только теперь он понял, почему его не ломает: сестра, постепенно . уменьшая его дозу, предоставила ему шанс избавиться от наркотической зависимости. Сколько же времени она вынашивала это письмо, проникнутое заботой о нем. Даже упомянув о насилии, Галочка, понимая, что это письмо могут прочесть и сотрудники милиции, написала так, чтобы понял только он сам. Рано утром, взяв себя в руки и перестав плакать, Алексей принялся исполнять ее последнюю волю. И только тогда, когда его сестра лежала на чистой кровати, одетая в свое лучшее платье, а лицо ее было так им подкрашено, что казалось, она спит, Леша позвонил в милицию и в «Скорую помощь»…
Во время похорон у могилы своей сестры Алексей поклялся навсегда завязать с наркотиками…
Взяв под квартиру, единственную свою ценность, ссуду, он решил заняться мелкой торговлей. Экономические знания пригодились, и вскоре он сумел вернуть ссуду и остаться при этом с прибылью. Пора было открывать свой ларек, но одному это сделать было трудно. Как раз в это время вернулся из зоны его старый приятель Аркан, которому он и предложил поработать вместе.
Аркану совсем не хотелось работать, но жить-то где-то надо было, и он согласился без каких-либо колебаний. Торговля шла ни шатко ни валко, но кое-какая прибыль, благодаря оборотистости Лехи-Хохла, оставалась, и через пару лет они подумали, что им пора расширяться. Зная всю историю жизни своего партнера, Аркан поначалу щадил его щепетильность и потому сам решал возникающие проблемы с конкурентами: кого запугивал, у кого уничтожал товар, а одного и просто закопал в лесу, задушив петлей из гитарной струны.
Расширение требовало надежного помощника, а тут, совсем кстати, из колонии, в которой сидел Аркан, вернулся один из тех, кого он пригрел в своем «козлятнике». Семен Коровянко, по кличке Сема-Кара. Тот самый Сема-Кара, который сидел за изнасилование иностранца.
На зоне вначале его звали Коро, от его фамилии, потом Каро, как бы помоднее, но однажды Аркадий, увидев, как мощный Семен проломил кулаком череп одному «нарушителю распорядка», присвоил ему новую кличку — Кара, которая настолько прилипла к нему, что никто уже и не помнил его фамилии.