След черной рыбы
Шрифт:
— Видишь, что получается, майор? Никогда не поверю, что такой трус повесился! Они списали Вахидова! И знаешь, что дальше будет? Они доберутся до меня… Я назад ехать отказываюсь! Слышишь? Сдай меня здесь, майор! Иначе я лягу и ты меня не сдвинешь!
— Ты ж ничего не знаешь… — сказал Силов. — Лодок не имел! Начальству не отстегивал… И рация к тебе в машину прямо с неба упала…
— Но я хочу выйти на суд! У меня есть что сказать этим козлам судьям, которыми по телефону командуют, кому сколько дать…
— Да
— Я хочу посмотреть в глаза этим гнидам, которым перетаскивал горы этой икры и осетрины…
— Готовишься к обвинительной речи? — Силов открыто издевался.
— Но для этого я должен выйти на суд! Живой! А так меня еще на обратной дороге убьют! Здесь же! На пароме!
— А если нам вызвать «Александра Пушкина»? С ними махнуть!
— Возьмут приступом. В море! Или еще до отправления…
— А в моторке? С начальником Рыбнадзора?
— С Кадыровым? Этого я сам убью… За жадность!
— Ладно, — сказал Силов. — Все! Там решим. Я должен посоветоваться.
Силов резко поднялся, раскрыл наручник на левой руке у Баларгимова и закрыл на своей левой руке. Дежурный подошел к двери, он возглавил маленький эскорт вокруг задержанного. Милиционер встал в арьергарде.
Народу на трапе было уже немного. Из трюма одна за другой выезжали машины. Серая «Волга», в которой Баларгимов въехал на паром, остановилась невдалеке.
Водитель ее — Смирнов — видел, как на трапе появилась оперативная группа вместе с задержанным.
Веденеев впереди, Силов и Баларгимов, соединенные наручниками, посредине и милиционер сзади спустились по трапу, остановились у киоска справочной, недалеко от тротуара.
На площади было много машин. Но Смирнов обратил внимание на синие, с затемненными стеклами, «Жигули», в которых невозможно было никого разглядеть.
«Жигули» резко затормозили, и в ту же секунду стекло рядом с передним сиденьем опустилось и из машины показалось дуло автомата. Люди на пристани бросились врассыпную. Раздалась автоматная очередь.
— Ложись! — крикнул Силов и бросился на землю, увлекая за собой Баларгимова.
Он еще успел выхватить пистолет, но не стал стрелять. На площади были люди.
Силова спасло то, что он откатился за киоск «Справочной».
После молниеносного нападения «Жигули» мгновенно скрылись. Баларгимов был ранен в руку.
— Вызывайте милицию, «скорую» — крикнул Силов застывшим в отдалении людям.
Кто-то побежал к телефону.
Силов бросился к Веденееву и милиционеру, которые лежали в крови на асфальте.
Вдали послышалась милицейская сирена. Это шла помощь.
Стучал телетайп в дежурной части.
Милиция Другого Берега сообщала о чрезвычайном происшествии:
«…На набережной совершено
Прошу принять меры розыска преступников…»
Синего цвета «Жигуль», из которого открыли огонь на набережной, проскочил несколько улиц. Выскочил к морю.
Как и на другом берегу, и тут тоже, далеко, сколько хватал глаз, впереди тянулись «козлятники».
Вокруг все было тихо. Стрельба на набережной не побеспокоила обитателей выдвинутого далеко вперед узкого мыса.
Сбоку, вдоль моря, виднелись стоянки лодок. Огромный частный парк моторок.
У одной из калиток «Жигуль» притормозил. Из него выскочил человек. Это был начальник Восточнокаспийской Рыбоинспекции Шавкат Кадыров. Он перебежал освещенный участок тротуара и побежал между сходней к лодкам.
«Жигуль» рванул дальше по набережной. Где-то позади уже слышалась тревожная сирена — милиции и «скорой».
Кадыров подбежал к лодке, выглядевшей весьма необычно — с двумя серебристыми дюралевыми «сигарами» вдоль бортов — быстро, один за другим, включил японские моторы «судзуки».
Послышался шум, словно разгонялся сверхмощный реактивный лайнер. Кадыров включил скорость, и лодка высоко, почти вертикально, задрав нос, двинулась по ночному морю.
Все вокруг наполнилось гулом.
Несколько лысух поднялось в воздух. Они разбегались низко, словно гидропланы — касаясь воды. После их разбега на поверхности еще некоторое время оставались полосы — подобие взлетных…
Пора было уезжать.
Тура нажал на звонок — мальчик-официант появился точно из-под земли.
— Счет, — сказал Тура.
— Ваш счет оплачен, — официант улыбнулся.
— Кем же? — удивился Тура.
— Не знаю… Он сказал, что ваш друг. В таких случаях мы никогда не отказываем. Дружба у нас здесь — святое дело.
— Так-так, — Тура согласился.
— Вопрос исчерпан? Правда?
Анна смотрела на Туру с улыбкой и любопытством.
— Но могу я по крайней мере узнать, сколько стоил наш ужин? — спросил Тура. — По-моему, это не возбраняется.
— Нет, — мальчик достал блокнот. — Шашлыки из осетрины — три рубля сорок копеек, закуска… Итого: семнадцать рублей шестнадцать копеек… — Он поправил очки.
— Передайте спасибо нашему доброжелателю. В свою очередь, я хочу оставить вам вещественные знаки нашей признательности. — Тура достал бумажник, выложил на стол несколько крупных купюр. — Это ни в коем случае не плата по счету за ужин. Рассматривайте их как чаевые…