След черной рыбы
Шрифт:
— Звонили с того Берега. Состояние Веденеева по прежнему тяжелое…
— Жена с ним?
— Да, она там. Майор Силов вернулся. Сейчас он разговаривает с людьми из конторы, где работал Баларгимов…
— Я разговаривал с ним, — сказал Тура. — Как ты его нашла после командировки?
Гезель улыбнулась.
— Как всегда… Не унывает! — она взяла со стола сколку бумаг, протянула Туре. — Вы просили копию приговора по Умару Кулиеву…
— Спасибо.
Гезель вспомнила:
— Да!
— Мне необходимо с ней увидеться. Я не хочу посылать ей повестку.
— Я поняла, Тура Саматович. Я сделаю.
Тура прошел в кабинет, подошел к сейфу. Открыл его. Скрепка лежала на том же месте, где он оставил ее.
— Вызывали, товарищ подполковник? — в кабинет вошел Орезов.
— Хаджинур! — Тура не предложил ему стул. — У меня срочное поручение. Слушай внимательно! В день, когда Умару Кулиеву вынесли смертный приговор, его везли на суд в автозаке. Проедь по районным судам. Чьи дела рассматривали в тот день? Нет ли сейчас кого-нибудь из тех людей на свободе? Понял?
— Из тех, кто находился в автозаке вместе с Умаром Кулиевым? — Орезов удивился.
— Да.
— Вас понял… Вы у себя будете, товарищ подполковник?
— Сейчас я ненадолго еду в прокуратуру…
Тура поднялся на второй этаж, нашел нужный кабинет, на котором висела дощечка:
«ПРОКУРОР ПО НАДЗОРУ ЗА МЕСТАМИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ».
— Можно? — он постучал.
Его принял хозяин кабинета — добродушный молодой усач.
— Саматов, — представился Тура. Прокурор задержал его руку в своей:
— А по имени?
— Тура.
— Фурман. Это — имя.
— Что ж, — сказал Тура. — Как имя оно даже симпатичнее, чем фамилия.
Они посмеялись.
— Хочу спросить, как человек новый… — не беря предложенный стул, сказал Саматов. — Среди осужденных к высшей мере наказания много людей с объектов обслуживания водной милиции?
— Берег и корабль? — уточнил Фурман.
— Ну да. Браконьеры…
— Сейчас в области вообще только один осужденный к высшей мере. И как раз рыбак. Кулиев Умар.
— И больше ни одного?
— Нет.
— Его не помиловали?
— Нет. Да вот, если хочешь… — Фурман достал документы:
— «Постановление Президиума Верховного Совета СССР об отклонении ходатайства о помиловании Кулиева Умара, осужденного к смертной казни…» Вот здесь его расписка. «Заключенный Кулиев… содержащийся в подразделении… даю настоящую расписку в том, что ознакомлен с постановлением, в чем и расписываюсь».
— И когда его?.. — спросил Тура. Фурман понял, хотя Тура и не договорил.
— Этого не знает никто. Но обычно Президиум через Прокуратуру СССР возвращает уголовное дело в суд, вынесший приговор. После этого суд уведомляет
— А дело Кулиева? — спросил Тура.
— Пока в Москве.
— Ясно…
4
Силов, разговаривавший у себя в кабинете с одним из; свидетелей, нервничал.
Разговор увязал в деталях, собеседник демонстрировал явную незаинтересованность.
— Так кем все-таки работает у вас на участке Баларгимов? — добивался Силов от крупного лысоватого человека с загорелым угольно-черным лицом.
— Проведен он как электромонтер первого разряда.
— А в действительности?
— Обходчик трассы магистрального кабеля…
— Существует такая должность?
— Вообще-то, нет, но…
— В чем его обязанности?
— Он должен обходить или объезжать участок магистрального телефонного кабеля… — Рахимов был не уверен. — Предупреждать, чтобы не производились земляные работы в районе прохождения кабеля…
— Вы видели его на работе?
— Трасса большая… — он помялся.
— Видели или нет? Что вы все крутите?!
Рахимов, наконец, не выдержал:
— Не видел! Я вообще его никогда на работе не видел!
Силов словно только и ждал этого. Вцепился:
— Чем можно это объяснить?
— Не знаю. Может, Сабиров лучше знает. Он принимал его на работу…
— Две недели, как вы исполняете обязанности… В табеле Баларгимову ставите рабочие дни?
— Да.
— И за сегодня тоже. По-вашему, он продолжает работать?
Рахимов поколебался.
— Сабиров приказал ставить ему рабочие дни… В кабинет заглянул Бураков:
— Вы у себя? Хотел подписать бумаги… — Бураков и Рахимов коротко взглянули друг на друга: Бураков смотрел невозмутимо, но Рахимов, поймав его взгляд, сразу занервничал.
Он взглянул в окно, внезапно обрадовался:
— Вот и Сабиров. Он лучше знает…
Во двор свернул долговязый начальственного вида мужчина в шляпе.
Перед выходом он остановился… Задрав голову, поискал кого-то глазами в окнах верхнего этажа. Никого не увидев, он направился дальше, в дежурку.
— Понимаете… — объяснял Сабиров, сидя на стуле, где перед тем сидел Рахимов. — Баларгимов должен был замечать, где ведутся земляные работы и звонить нам…
Ничего нового он не сказал.
— Вы давно на этой работе? — спросил Силов.
— Уже три года.
— А раньше?
— Я заведовал парткабинетом. Здесь же, в Восточнокаспийске…
Перед Силовым сидел типичный ставленник аппарата, руководивший — «в целом», «в общих чертах».
— Прошу вас точно ответить на мои вопросы. Итак… Сколько за три года Баларгимов обнаружил повреждений кабеля на трассе?