След "черной вдовы"
Шрифт:
Президент, конечно, разгадал, о чем подумал Турецкий. И сказал, что после получения письма попросил соответствующую службу тщательно проверить любые финансовые поступления на свой счет в тот период времени. И ему было доложено, что никаких сомнительных денежных переводов от юридических и физических лиц, а также общественных и прочих организаций за указанный период не поступало.
— А не сомнительных? — позволил себе слегка пошутить Александр Борисович.
И президент так и отнесся к вопросу— как к дружеской шутке:
— Ия, Александр Борисович, и моя супруга, говорю вам предельно откровенно, весьма щепетильны в этом плане. Я имею в виду любого рода приношения.
Турецкий открыто улыбнулся. Президент —
— Вы полагаете, что цепь событий, происшедших… точнее говоря, происходящих в последнее время, каким- то образом связана с данным посланием? Я имею в виду и обращение, и ответ?
— Вероятно, вам будет виднее, если вы узнаете, что неделю назад здесь, в Москве, было совершено покушение на некоего Нестерова, который и являлся в те годы, о коих шла речь, владельцем фирмы «Норма», что, естественно, в силу преступного прошлого ее владельца, нигде не афишировалось. Это — первое. А второе -— вчера, вам это наверняка еще неизвестно, во Франкфурте был убит наш консул в Германии Иван Матвеевич Герасимов. Для сведения: он родом из Питера и тоже в свое время, на заре, так сказать, демократических реформ, входил в состав консультативного совета указанной фирмы. И последнее. Автор этого обращения, — президент указал пальцем на черную папочку, — является родным племянником покойного Нестерова и тоже имеет преступное прошлое.
— Опа! — совсем уж по-мальчишески отреагировал Турецкий, который, естественно, знал эту деталь из рассказа Меркулова на сегодняшнем совещании, но вовсе не был уверен, что она известна президенту. Ведь если тому было первоначально уже известно, с кем он имеет дело, мог бы и послать подальше. Или не мог?
— Вас это удивляет? — по-своему понял его президент.
— Очень сожалею, что чаще всего меня уже ничто не удивляет. Но это — частность. Вы полагаете, что мне придется заняться также и расследованием убийства Герасимова? Другими словами, прослеживается связь между преступлениями, о которых шла речь?
— Вам виднее, Александр Борисович, здесь профессионал — вы.
— Но тогда и недавнее питерское происшествие, расследование которого, насколько мне известно, предложено возглавить моему недавнему шефу Константину Дмитриевичу Меркулову, может иметь также какое- то отношение к данному обращению? — теперь уже Турецкий указал пальцем на папочку. — Или это уж слишком?
На лице президента мелькнуло недовольство — просто мелькнуло и пропало.
— Мне докладывали о террористке.
— Не исключено. Но я не взял бы на себя смелость толковать данное происшествие в этом ключе, если бы в своей практической деятельности не сталкивался постоянно с тем, к сожалению, непреложным фактом, что сегодня методами международных террористов пользуются и отечественные бандитские группировки. Причем, в отличие от классического террора, они не берут на себя ответственность за то или иное свое кровавое деяние.
— Увы, — вздохнул президент и сделал такое движение, которое можно было истолковать как сигнал к окончанию аудиенции. — Зная вас как умного и внимательного человека, я и пригласил вас для того, чтобы попросить в дальнейшем расследовании проявить максимум… э-э-э… тактичного отношения к определенным фактам. Отнюдь не жертвуя при этом вашими профессиональными и этическими убеждениями. Тем более — статьями закона.
— Я понимаю ваше беспокойство и обещаю сделать все возможное, чтобы ответить на классический вопрос «Qui bопо?» — в чьих интересах?
Да-да, — быстро подтвердил президент, — именно так. Кви боно?..
3
— Где встретимся? — спросил Грязнов. — Ты — за мной или я — за тобой?
— Если хочешь, подъезжай к Генеральной в районе одиннадцати, я тут кое с какими бумажками повожусь. Чистку конюшен устраиваю. А Костя на вокзал прибудет со своей свитой в лице Володьки Поремского, как обычно, к половине двенадцатого. Так что успеем.
—
— Традиционное.
— Понял. До встречи…
Последнее относилось к спиртному. Провожая, к примеру, того же Турецкого в Петербург, Костя привозил на вокзал фляжку коньяку — это уже на дорогу, благо она долгая, до самого утра. А Грязнов в таких случаях прибывал пораньше с поллитровкой того же напитка, которую они, как правило, успевали ополовинить до появления Кости, на что тот не обижался. Но теперь, поскольку Меркулов ехал в одном купе с Поремским, дорогу должен был обеспечивать Володь- ка. Александру же со Славкой оставалось их достойно проводить. Другими словами, постоянной Славкиной бутылки должно было для предотъездного тоста вполне хватить. Вот сколько полезной информации можно вложить иной раз всего в две короткие фразы: «Вооружение?»— «Традиционное».
Поремскому, у которого все еще было впереди, Меркулов велел оставаться в купе, а сам вышел с Турецким и Грязновым на перрон. Они прошли немного вперед, чтобы иметь возможность спокойно поговорить. И Александр пересказал — не буквально, а в принципе — о своем сегодняшнем вояже в Кремль. «Черная папочка», как понял теперь Турецкий, оказалась для Меркулова полной неожиданностью, что Костя и не стал скрывать. И даже посмурнел от такого недоверия к своей персоне со стороны первого лица. Но Турецкий поспешил его успокоить, предположив, что, возможно, у президента был свой взгляд на этот счет. И он вовсе не собирался скрывать свою точку зрения от человека, которому и поручалось разобраться во всех этих делах, просто он мог не торопиться перегружать Меркулова недостоверной, по его мнению, информацией. Всему, мол, свое время. Так-то оно так, да что-то все-таки не складывалось ни с версией о «чеченском следе», ни с международным терроризмом. Конечно, пролита кровь неизвестной женщины, возможно, даже и шахидки, но что-то оставалось нарочитое, будто наигранное, в организации покушения.
Ну, во-первых, дублирующий автомобиль — облегченный, не бронированный, потому его всего и посекло осколками. А за усиленной стенкой шофера даже не задело. Так что же тогда — действительно покушение? Или акт устрашения? Это ведь, как говорят в Одессе, две большие разницы. Соответственной окажется и реакция правоохранительных органов — тех, кто причастен к расследованию.
Но тогда получается, что и «черная папочка» могла всплыть сейчас на свет лишь для того, чтобы помочь перевести стрелки? С международных террористов, пожелавших одним ударом избавиться от российского и американского президентов, на внутренние бандитские, так сказать, разборки местных уголовников, рискнувших устроить показательный фейерверк в надежде на то, что российский президент пойдет на определенные уступки? Кого-то освободит, кого-то помилует и так далее? А черт его знает, мотив достаточно реальный — опять же если рассуждать в свете «черной папочки». Если были террористы, то куда смотрели соответствующие спецслужбы? Грош им цена. А так — обычный, к сожалению, внутренний беспредел, против которого родной милиции не хватает сил бороться. Другой уровень, стало быть.
Грязнов, который в силу занимаемого им в министерстве положения, был в курсе этого дела, но частично, в пределах, так сказать, высказался в том смысле, что по оценке взрывотехнической экспертизы на месте покушения сработал заряд взрывчатки от четырехсот до пятисот граммов в тротиловом эквиваленте. Ну и плюс начинка — железки всякие: болты и гайки. Да, шум, гром, урон, гибель смертника — в данном случае смертницы, — соответствующего диаметра и глубины воронка в асфальте. Однако для бронированного президентского лимузина это семечки. Тряханет крепко, испугает, но не до смерти. Значит, получается демонстрация? Ты, мол, не захотел помочь нам с этим, как его? А, с Геннадием Масленниковым. Вот мы тебе и покажем нашу силу и возможности. Реально? Вполне.