След чужака
Шрифт:
— Ты или он? — съехидничал Ильнар. Голова болела до тошноты, но дослушать нужно было обязательно.
«Оба. И ты с нами за компанию, если помолчать не можешь».
— Могу… недолго…
«Тебе вообще осталось недолго. С тех пор я так и прыгаю из одной головы в другую. В среднем одержимый живет от двух до пяти лет, пять с половиной — рекорд».
— А откуда тогда… два-три месяца?..
«А оттуда, что нечего нарушать технику безопасности, — раздраженно огрызнулся маг. — После твоей травмы наши энергетические каналы переплелись
Очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость, но голова гудела, и ничего не придумывалось. В результате гадость сказал маг.
«Может оказаться, что у тебя нет и этого времени. Если Лейро нас найдет, тебя он просто убьет, а меня загонит в артефакт. Он уже пытался».
Мысль о смерти почему-то интереса не вызвала, а вот имя…
— Лейро?
«А, ты же не в курсе. Лейро Таридан, Великий Магистр Ордена Карающего пламени. Мой младший брат. А я — Таро Таридан».
Великий Магистр хочет его найти и убить?
Это еще более невероятно, чем дух в голове.
Или нет?
— Змеевы потроха… — простонал Ильнар, зажмуриваясь.
«Обезболивающее ты положил в верхний ящик тумбочки, — вздохнул Таро. — Надеюсь, на твои вопросы я ответил. Прости».
— Не прощу… — прорычал интуит, пытаясь подняться. Голова кружилась, встать удалось лишь со второго раза. Таблетка обезболивающего была мелкой, но проглотить ее насухую, без воды, оказалось сложно — прежде чем попасть в желудок, она прилипла где-то в горле, заставив Ильнара закашляться. Но лекарства Эл подобрал хорошие — головная боль почти сразу пошла на убыль, оставив только тяжелую пульсацию в затылке.
Несколько минут он просто сидел на полу, пытаясь привести мысли в порядок.
Мысль номер раз. Кажется, дух действительно существует. И это плохо.
Мысль номер два. Если он не врет, то это очень, о-о-очень плохо. Потому что через два месяца он сойдет с ума и умрет. Или его убьет Магистр, чтоб его…
Мысль номер три. Сделать он не может ни-че-го.
И это так плохо, что хуже уже некуда.
В дверь неожиданно постучали.
— Дан Ильнар, дана Элинда просит вас спуститься в гостиную, — негромко сообщили из-за двери. Голос он не узнал, наверное, кто-то из маминых горничных. — Портниха приехала.
Как вежливо объяснить, что бал его сейчас не интересует ни в малейшей степени?
— Идите к Змею со своей портнихой!
Возражать из-за двери не стали, но через пять минут постучали снова.
— Ильнар, что случилось? Как ты себя чувствуешь?
Это Тарина. Интересно, ее огорчит тот факт, что брат умрет через пару месяцев? Наверное, да. Значит, рассказывать не нужно.
— Отлично чувствую. Оставьте меня в покое, пожалуйста!
— Позвонить Элу?
— Нет!!!
Только Эла тут не хватало.
— Мама хочет,
Да идите вы с вашим балом в… Стоп, вслух этого произносить не надо. А надо… точно, надо сбежать.
Ильнар вскочил на ноги, лихорадочно огляделся, соображая, что нужно взять с собой. Коммуникатор, ключи от квартиры, лекарства сгрести в пакет… Куртку не забыть. Свалить отсюда подальше, чтобы никто не дергал, чтобы не было шанса проговориться родным о…
А, даже не думать обо всем этом!
Он выметнулся из комнаты, едва не ударив сестру дверью, и рванул к лестнице на первый этаж.
— Иль, куда ты? — растерянно крикнула вслед Тарина.
Куда подальше.
Внизу его ждал сюрприз — дверь гостиной была не заперта, и мама, видимо, услышав топот в коридоре, выглянула из комнаты.
— Ильнар?
Он был готов проскочить мимо нее в холл, но тут из-за двери внезапно вышла Кариса.
— Привет! — она радостно улыбнулась и шагнула навстречу. — А мы тут как раз спорим — какой цвет тебе больше нравится, голубой или сиреневый?
— Зеленый, — на автомате брякнул он и запоздало уточнил: — Цвет чего?
Она рассмеялась, и начала говорить — о бале, о костюмах, и о том, что зеленый цвет вот никак не вписывается в тему зимы… Он почти не слушал, только молча всматривался в ее лицо, старательно, словно пытался крепче запомнить.
«А ведь я мог бы в нее влюбиться. И даже, наверно, жениться мог бы. Но…»
Два месяца.
Не стоит вводить девушку в заблуждение.
— Извини, мне нужно идти.
Она удивленно замолчала, пушистые ресницы вздрогнули, глаза на какой-то миг показались бездонными омутами, и его словно потянуло в глубину…
«А может, все-таки…»
Сначала заныли виски, рука тут же отозвалась, и Ильнар, тряхнув головой, сделал шаг назад.
— Прости.
Он развернулся — и все-таки побежал. Его окликнули, но кто — мама или Кариса, он не понял. Едва не сбив с ног дворецкого, он вылетел в холл, преодолел его, плечом ударился о дверь, едва успев нажать на ручку, и вывалился на крыльцо.
Морозный воздух обжег лицо и легкие, Ильнар закашлялся, но не остановился. Бегом, пока есть силы — мысли не успевают догнать его, и какое это счастье, оказывается, просто бежать и ни о чем не думать!
Думать придется, и придется решать, но сейчас у него есть в запасе несколько десятков минут. Бегом, пока есть силы, потом быстрым шагом, ноги протестующе гудят, а Эл говорил, что серьезные физические нагрузки ему противопоказаны, но какая уже разница! Снова бегом, люди удивленно оборачиваются вслед, с хрустом разламывается под ногами тонкий лед в редких лужах. Легкие горят, ноги заплетаются, сердце колотится, как сумасшедшее, а вот голова почти не болит, словно из нее на скорости выдуло все лишнее.