След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше

Эриксон Стивен

– Кто это вокруг тебя вертится?

– Тебе лучше не знать.

– Ну и ладно. Я просто полюбопытствовал.

А может, даже испугался. Однако с женщиной имеет смысл вести себя любезно, даже если груди у нее подпрыгивают, будто два буйка на волнах.

Евнух остановился перед дверью кладовой.

Брив, Брив и Брив столпились за его спиной.

– Хорошая ли это мысль? – спросил помощник кока, когда евнух вставил ключ в замок.

– Ох… – вздохнула плетельщица.

Ключ повернулся. Лязгнули засовы.

– Хорошая ли это мысль? – снова вопросил помощник кока.

От сех’келлинов в любом случае не стоило ждать ничего хорошего, но сех’келлины в заколдованных ошейниках воистину являлись

воплощением зла. Сех’келлины, своего рода гомункулусы, были созданы яггутами по образцу – как говорили те немногие, кто обладал достаточным авторитетом, чтобы высказывать свое мнение, – некоей древней расы демонов, называвшихся форкассейлами: белых как кость, с чрезмерным количеством коленей, лодыжек, локтей и даже плеч. Стремясь к худшему во всех смыслах совершенству, яггуты сумели сотворить существ, способных размножаться. Мало того, яггуты – чего еще от них ожидать – сами в конце концов практически полностью вымерли, предоставив своим жутким творениям свободу делать все, что тем заблагорассудится: обычно это сводилось к убийству всех, кто попадался им на глаза. По крайней мере, до тех пор, пока не появился некто настолько могущественный, что сумел укротить сех’келлинов, сковав их жизненную силу, а затем, возможно, похоронил этих созданий там, где никто бы их никогда не побеспокоил: например, в заброшенном переулке в быстро растущем городе.

Достаточно могущественный чародей мог затем пробудить наложенные на этих тварей чары, подчинив их своей воле – естественно, с целью нечестивой и недостойной.

Возможно, именно это и было проделано с теми шестью сех’келлинами в кладовой.

Но на самом деле все оказалось намного хуже.

О да…

Чародеям требуются слуги. Тех, кто препоручает повседневные заботы другим, легко узнать: они круглые сутки сидят в своих башнях, строя зловещие планы мирового господства. Их ночные горшки моет кто-то другой. У тех же колдунов, кто не имеет слуг, попросту не находится времени на размышления о черной эпохе тирании, а тем более на воплощение зловещих замыслов в жизнь. Накапливается немытая посуда, а вместе с нею и грязное белье. Повсюду собирается пыль, угрожая захватить все свободное пространство. Белки продырявливают крышу, а иногда проваливаются куда-то внутрь стен, откуда уже не могут выбраться и в итоге превращаются в мумии: на мордочках застыли гротескные выражения, а зубы стесаны о кирпич.

Миззанкар Друбль из Джанта – города в Стратеме, рассыпавшегося в прах несколько столетий назад, города, о существовании которого не догадывались даже жители Джатемовой Пристани, нового поселения, расположенного менее чем в трех тысячах шагов дальше вдоль того же побережья; Миззанкар Друбль из Джанта – который, по мнению всех ныне давно умерших, был самым ужасным чародеем, заклинателем, колдуном, тавматургом и к тому же выглядел на редкость уродливо; Миззанкар Друбль из Джанта – который возвел башню из черного стекловидного камня, узловатого и пузырчатого, всего за одну ночь, посреди бушующей бури: кстати, именно потому в ней не было окон, а дверь была высотой по колено и шириной не больше чем в ступню, что не имело никакого смысла, поскольку сам Миззанкар был высок и толст, так что все ныне умершие решили, что он, вероятно, возводил башню изнутри, ибо несчастный глупец в итоге так там и застрял, и одному Худу ведомо, какие ужасные планы он строил, и вполне справедливо, что вокруг башни сложили костер из хвороста и бревен, на котором поджарили злого колдуна, будто орех в скорлупе, – так вот, Миззанкар Друбль из Джанта имел слуг.

Подобно охотничьим псам, нуждающимся в хозяине, сех’келлины были требовательными слугами, и потому владение ими отнимало немало времени, да и особой радости не доставляло. Миззанкар Друбль – на самом деле всего лишь мелкий чародей, имевший склонность проводить чересчур могущественные ритуалы, один из каковых (неосмотрительно начатое сражение с неупокоенной белкой) привел к ужасающему выбросу

расплавленной лавы, которая застыла вокруг него, пока он стоял в своем жалком защитном кругу, и именно так возникла башня, навсегда ставшая для него тюрьмой, – был достаточно умен, и, будучи счастливым обладателем шести демонических слуг, порожденных ненавистью некоего несчастного яггута, понял в один из моментов озарения, что ему нужен могущественный, желательно огромный демон, который мог бы взять на себя бремя командования сех’келлинами.

Совершив самый амбициозный и замысловатый обряд в своей жизни, Миззанкар вызвал подобное создание и, естественно, получил намного больше, чем просил, – по сути, древнего, почти забытого бога. Поединок их был прискорбно краток. Миззанкар Друбль из Джанта в последние несколько дней своей жизни, прежде чем селяне зажарили его живьем, был вынужден мыть ночные горшки, отскребать грязную посуду, отжимать белье и собирать на четвереньках пыльные комья.

Боги даже лучше чародеев понимали, сколь необходимо иметь слуг.

О последующих приключениях этого бога, а также обо всем связанном с сех’келлинами, равно как и с нагромождением катастроф, приведших к их краже и погребению в месте, которому предстояло однажды стать городом Побором, пусть расскажет кто-нибудь другой и в другое время.

Главное состоит в том, что бог вернулся за своими детьми.

Почти ничего не видя от пульсирующей боли в разных частях головы, Эмансипор Риз по прозвищу Манси Неудачник с трудом поднялся на колени и помедлил, дожидаясь, пока все вокруг не перестанет вращаться. Прижавшись лицом к влажным ивовым прутьям, он скосил взгляд, так что в поле зрения его левого глаза оказалась Бена-младшая, которая снова присела напротив, подняв нож на случай, если он вдруг решит на нее наброситься – что, естественно, вряд ли бы случилось. Эмансипор действительно мог прыгнуть к ней, но тогда наверняка изверг бы остатки сомнительного ужина кока, и, хотя его слегка порадовал мысленный образ измазанной вонючей жижей зловещей девчонки, в черепе тут же отдалась предупреждающим эхом жгучая боль.

Нет, для подобного рывка потребовалось бы слишком много сил. Закрыв глаза, он слегка приподнялся, выставив голову за рваный край корзины. Снова открыв глаза и моргнув, Эмансипор Риз обнаружил, что смотрит в сторону кормы.

Неужели все еще длится ночь? Боги, да она вообще когда-нибудь закончится?

Черные тучи, затмевающие небо над мрачными волнами. Мчащиеся со всех сторон быстрее любого корабля дхэнраби. Проклятье, он никогда еще не видел, чтобы эти чудовища двигались столь быстро.

Где-то внизу продолжалась нечеловеческая борьба, отзвуки которой громыхали по всему кораблю. Каждый удар о корпус раскачивал мачту.

Что-то массивное всплыло из воды прямо позади «Солнечного локона», увеличиваясь в размерах и быстро приближаясь. Эмансипор вдруг увидел мастера Бошелена, который стоял, широко расставив ноги, в нескольких шагах от кормового релинга, держа обеими руками меч и не сводя взгляда с поднимающегося из воды гребня.

– Ох… – выдохнул Эмансипор Риз.

Из вспенившейся воды возникли две чудовищные чешуйчатые лапы, которые с треском обрушились на релинг, ломая дерево, будто сухую ветку. В кормовую палубу вонзились длинные кривые когти, а затем в каскадах воды появилась вытянутая голова рептилии. Раскрылась пасть, обнажив устрашающего вида клыки.

Весь корабль содрогнулся и покачнулся, будто застыв от смертоносного удара в корму, а затем высоко задрал нос, когда пришелец вскарабкался на борт.

Вся сцена с участием твари и Бошелена, который прыгнул вперед, размахивая мечом, быстро пронеслась перед глазами Эмансипора, когда «воронье гнездо» резко накренилось вместе с мачтой. Что-то ударило Риза в спину, вышибив воздух из легких, а затем через него с воплем перекатилось худое тело с развевающимися волосами и, размахивая руками, вывалилось за край корзины. Он метнулся вперед, протягивая руку…