След мустанга
Шрифт:
— Нет, — ответил Илья, поднимаясь на ноги.
— Я смотрю, у одной из моих кобыл ухо прострелено. Где ты их нашел? Кто-то оборвал упряжь… Постой, постой, да ты, наверно, тот самый парень, которого встречал Скиллард?
Илья долго не отвечал, разглядывая шерифа, голос которого показался ему удивительно знакомым.
— Да, меня встретил Скиллард. Мы ехали со станции… Послушай, ты когда-нибудь жил в Нью-Йорке?
— Было дело. — Шериф отступил и сдвинул шляпу на затылок. — Вот так встреча. Билли?
— Томас?
— Билли! Чертенок!
— А ты вот совсем не изменился.
— Сколько же лет прошло?
— Сто или тысяча, не меньше, — смеясь, ответил Илья и ударил кулаком в грудь своего бывшего напарника.
Сто или тысячу лет назад Илья Остерман работал вышибалой в нью-йоркском салуне. Томас был его наставником, а потом и сообщником — когда Илья оказался втянутым в войну бандитских кланов.
Уничтожив шайку сардинцев, они неплохо заработали. Но каждый распорядился деньгами по-своему. Томас исчез из Нью-Йорка, а Илья остался. Тогда он не надеялся прожить слишком долго, и ему было все равно, где умирать. Но расчеты на скорую гибель не оправдались, хоть и пришлось выслушать смертный приговор. Потом был побег из камеры смертников, годы веселых скитаний по Дикому Западу, да много чего было — вот только стоит ли рассказывать обо всем человеку с шерифской звездой? Даже если он твой бывший напарник…
— Да ты на ногах не стоишь! — воскликнул Томас, подхватывая Илью. — Лански! Сюда! Да не сам! Бричку сюда, олух! К черту маршала! Мы возвращаемся!
Да, Томас совсем не изменился. Разве что загорел, да похудел немного — бронзовая кожа туго обтягивала скулы. Да еще на висках виднелась седина. Но голос был все тот же, и рука все та же — горячая и крепкая.
— Ты хорошо устроился, — заметил Илья с едва заметной улыбкой. — Приличная коляска. И звезда на груди. Настоящий шериф.
— Для друзей я не шериф, — сказал Томас.
Он достал из-под сиденья бутылку виски и пару кружек.
— Я ничего не слышал о тебе с тех пор. Ты не поменял бизнес?
— Поменял.
Томас облегченно вздохнул:
— Ну, тогда давай выпьем за то, чтобы в новом бизнесе нам везло больше, чем в старом.
Илья мужественно пригубил виски, но и от малейшего глотка его пересохшая глотка запылала адским пламенем. Однако он нашел в себе силы одобрительно кивнуть:
— Хороший бурбон. Сам гонишь?
— Конфискат, — усмехнулся Томас.
— А воду конфисковать не приходилось?
— Черт! Ну и тупица же я! — Томас пошарил за сиденьем и достал флягу. — Ты же умираешь от жажды!
Илья пил осторожно и медленно, наслаждаясь тем, как влага впитывается в губы и нежно заполняет рот.
— Лански, гони! — приказал Томас. — Чтоб через пять минут мы были в салуне! Билли, ты ел сегодня?
— Нет.
— Вот и отлично! Хуже нет, когда приходишь сытым в место, где вкусно готовят. А я везу тебя как раз в такое место. Так где же тебя носило?
— В основном по Западу. Был в Мексике. Теперь вот обосновался
— Тем же, чем мы с тобой занимались в салуне. Гонял разных уродов. Помнишь, как мы расстались? Центральный парк. Оттуда я сразу отправился на вокзал и махнул на юг. Позагорал во Флориде, пытался открыть салун. Ничего не вышло. Потом занялся золотишком. И вот — я здесь.
— Большой у тебя округ?
— Какой округ? — Мерфи махнул рукой. — Нет еще никакого округа. Здесь свободная территория, каждый сам себе хозяин. Я отвечаю за угольный карьер. За людей, которые на нем работают, и за дороги, которые сюда ведут. Вот и ты мне попался как раз на той дороге, что я охраняю.
Надо же! Слушай, а тебя-то как занесло в Оклахому? Что за дела у тебя со Скиллардом?
— Честно говоря, никаких дел. Компания надеется, что я вложу деньги в развитие города. А я надеюсь, что компания поможет мне отыскать тех, кто убил моего друга. Ты должен был слышать об этом. Коннорс, Эд Коннорс.
Томас нахмурился и глянул на спину своего помощника, правившего лошадьми. Затем посмотрел на Илью и предостерегающе поднял палец:
— Билли, давай не будем о делах. Обсудим это потом. Я же вижу, ты смертельно устал. Выпей и вздремни. Я всегда засыпаю в дороге.
Он отодвинулся в угол и опустил поля шляпы на глаза. Илья тоже сделал вид, что дремлет. И проснулся, когда коляска уже стояла перед салуном.
— Повар тут просто колдун, — сказал Томас, когда они уселись за стол в дальнем углу, за ширмой. — Лански, сходи на кухню, пусть подадут что-нибудь. Чтоб нам было веселее дожидаться свинины по-креольски.
Когда помощник удалился, Томас заговорил, понизив голос:
— Откуда ты знаешь Коннорса?
— У нас общее дело, — ответил Илья. — Я развожу лошадей. Он тоже. Табун, из-за которого убили Эда — мой табун.
— Галисеньо? Значит, ты и есть тот самый мистер Смит? — Томас глядел на него недоверчиво. — Если б я знал…. Значит, ты получил телеграмму? И приехал опознавать своих лошадок?
— Да. Ты отвезешь меня в Шерман-Сити?
— Зачем? Твои пони стоят в моей конюшне. Если, конечно, они твои, а не чьи-то еще. Твое тавро — круг?
— Буква «О». Ранчо, где я держу галисеньо, называется Каса Ориенте.
— Ну, а на этих лошадках тавро — «восьмерка». Я уверен, что подделка. Потому что таких пони здесь никто не разводит. Да и какой от них прок, от малышек? Разве что детей катать.
Илью задел его пренебрежительный тон.
— По-твоему, я похож на идиота? Стал бы я вкладывать деньги в бессмысленное дело? Галисеньо так же силен, как любая крупная лошадь, но гораздо выносливее. Он может возить тебя по горам и пескам целый день. Я имел дело с разными породами, и скажу тебе точно: галисеньо умнее всех, легко обучается и понимает все без слов. А его невзрачный вид — неплохая защита от конокрадов. Кто польстится на малыша, когда рядом пасутся длинноногие красавцы?