След нумизмата

Сартинов Евгений Петрович

– - Симонов, седой такой, полный. Он сегодня дежурит.

– - Это хорошо, Симонова я знаю. Я сейчас, быстро.
– - И Макеев легкой своей мальчишечьей походкой отправился в сторону ординаторской.

– - Да, похоже, старая легавая взяла след. Видел, как он в стойку встал?
– - задумчиво спросил Ефимов у повисшего на костылях тезки.

– - И на что он рассчитывает?
– - недоумевал тот.

– - Не знаю. Федька, как наша уральская погода, непредсказуем.

Минут через пять Макеев вернулся

с толстым седовласым врачом.

– - Не знаю, что у вас получится, -- на ходу говорил тот.
– - Память к ней возвращается на удивление быстро, а сначала она даже мать свою не узнавала. Говорит довольно хорошо, и это еще более удивительно при ее травмах. Но обычно люди забывают все как раз на момент получения травмы, так что не знаю, стоит ли вам с ней говорить...

– - Доктор, это очень важно, -- уверял его оперативник.
– - От этого зависят жизни многих людей.

– - Ладно, заходите, -- сломался, наконец, Симонов.

В палату он вошел первый. Замыкал шествие прыгающий на костылях Филиппов. Девушка в палате оказалась одна, вторая кровать была застеленной, мать в этот вечер уехала в свою деревню передохнуть. На входящих в палату незваных гостей Нина посмотрела с явно читаемой во взгляде тревогой. Именно этот взгляд, осмысленный и не по возрасту мудрый, -- такие встречаются у людей, переживших большую трагедию, -- и остановил Макеева.

– - Нина, к вам пришли товарищи из милиции, они хотят задать несколько вопросов. Вы сможете на них ответить?
– - наклонившись над девушкой, ласковым тоном спросил врач.

Нина в ответ только опустила свои длинные ресницы. Синяки уже сошли с ее лица, только небольшой, но широкий шрам над левой бровью чуточку портил ее красивое фарфоровое личико. Марлевая повязка белой чалмой окутывала ее голову, затылок пострадал больше всего, и девушка опиралась на высоко поднятую подушку шеей.

Место врача у постели занял Макеев. Он подставил поближе стул и пристально вгляделся в лицо девушки.

– - Нина, вы хорошо помните тот день?

Девушка снова опустила ресницы и еле слышно прошептала:

– - Да.

Ее ответ слышали все, такая напряженная стояла в палате тишина.

– - Скажите, этот человек говорил с Чалым? Они разговаривали?

И снова еле заметное движение губ принесло еле слышный ответ:

– - Да.

– - Вы слышали, о чем они говорили?

Тут Нина немножко помедлила, но ответила уже не столь односложно:

– - Не все.

Доктор опасался, что жуткие воспоминания повредят здоровью пациентки, но он не знал, что все эти дни она с беспощадным упорством могла думать только о произошедшем с ней. Тот страшный день, хрупкая грань между жизнью и смертью, заслонила собой все остальное, глупое и мелкое.

– - Наверняка он требовал сказать, где находится его коллекция, ведь так?

– - Да, -- снова односложно

согласилась Нина.

– - Они называли это место, этот город?

– - Москва.

У Филиппова от усталости ломило все тело, костыли с беспощадной силой давили на подмышки, но он терпел, настолько интересно было происходящее.

– - Москва -- это хорошо, -- Макеев покосился в сторону своего начальника по расформированной бригаде. Оперативник в свое время высказывал мнение, что Силин ехал не просто куда глаза глядят, а именно в столицу, но его версию дружно отвергли.

– - А кто в Москве приобрел коллекцию, они не говорили? Может, называли какие-то фамилии?

– - Да... банкир один... фамилия такая, как у диктора...
– - Чувствовалось, что девушка устала, капли пота выступили на ее лице. Доктор тревожно тронул за плечо Макеева, но тот поднял в ответ указательный палец -- один вопрос.

– - Диктор -- мужчина?

– - Да... старый.

– - Ухов?
– - подсказал Ефимов, у него самого на лице от напряжения выступил пот.

– - Нет, лысый..

– - Балашов!
– - в один голос воскликнули Федор и Ефимов.

– - Да!
– - последним усилием выдохнула Нина и прикрыла веки. Из уголка глаза медленно проползла вниз слеза.

– - Спасибо, Нина, огромное вам спасибо! Выздоравливайте скорей!

Осторожно, но с чувством пожав вялую руку девушки, Макеев первым вышел в коридор. Там им пришлось под руки отводить Филиппова обратно в палату, у его койки и произошел первый "разбор полетов".

– - Вот это да! Вот это мы "индюка" подцепили!
– - радовался Ефимов.
– - Сам Балашов! Такая шишка и занимается скупкой краденого!

– - Кто тебе сказал, что он купил эту коллекцию? Ее ему могли подсунуть под чужими документами, может быть, он вообще посредник, и она сейчас уже где-нибудь за бугром! Зачем ему, с его миллиардами, мелочиться и скупать краденое?
– - возражал Макеев. Машинально он закурил сигарету, но тут же вспомнил, где находится, и, чертыхнувшись, загасил ее. В это время подал голос лежащий на животе Филиппов.

– - Интересно, а Силин его тоже замочит?

Этот новый взгляд на проблему удивил даже изощренного Макеева.

– - Ты думаешь, он способен и на такое?

– - Ты же сам говорил, что Силин идет по следу коллекции и убивает всех, кто приложил к этому делу свою руку , -- напомнил оперативнику Ефимов.

– - Ну это-то вряд ли. Ты представляешь, как охраняют таких людей, как Балашов? Но вот предупредить московских сыскарей стоит. Силин бродит сейчас где-то в столице. Он фанатик и пойдет до конца. Я бы ждал его там, рядом с этим банкиром. Хорошая была бы ловушка.

Домой Ефимов и его более старший коллега возвращались уже поздно ночью, благо жили рядом и не так далеко от больницы.