След Полония
Шрифт:
— Когда именно это было?
— В понедельник, тринадцатого числа. После обеда.
— Почему не в субботу?
— Ну, во-первых…
— Во-первых, во-вторых, в-третьих и даже в-десятых — необходимо было немедленно поставить в известность руководство!
Обращаться к себе в таком тоне преуспевающий адвокат Виноградов давно уже не позволял никому — даже самым требовательным и денежным клиентам.
— Может быть, вы забыли, но… я, вообще-то, уже пятый год как из Конторы уволился.
— Это ровным счетом ничего не значит! Как писал один литератор, бывших разведчиков
— Он мне никакой не приятель.
— Тем более! Думаешь, почему он именно тебе позвонил? Не знал, что ли, про увольнение?
— Знал, наверное, — пожал плечами Владимир.
— Да уж не сомневайся… — Хозяин кабинета протянул руку и почти наугад раскрыл черную папку. — Вон, распечатали мне про тебя из Интернета, из поисковой системы — девять ссылок на газетные публикации только за последний месяц: «Владимир Александрович Виноградов согласился прокомментировать очередной коррупционный процесс, завершившийся оправданием его подзащитного…» «Как заявил в интервью нашему корреспонденту известный петербургский адвокат Владимир Виноградов…» «Адвокат Виноградов, представляющий интересы опального вице-губернатора, обвиняемого в злоупотреблении служебным положением…»
— А я еще позавчера на радио «Эхо Москвы» выступал.
— Ну и напрасно, — поморщился Генерал. — Нашел с кем связываться!
— Так ведь — для пользы дела.
— Ну, разве что… — собеседник Виноградова с большим сомнением покачал головой. — Владимир Александрович, как вы лично расцениваете предложение Литвинчука?
— Провокация?
— Какой смысл?
— Вам виднее.
Разумеется, шпионы-перебежчики и предатели из числа сотрудников спецслужб выходят на инициативный контакт с бывшими товарищами по оружию не так уж часто — даже в наше, весьма либеральное время. Однако, по правде говоря, адвокат Виноградов не ожидал, что его доклад о странном телефонном звонке из Лондона вызовет такой ажиотаж в Конторе.
Нет, сначала все было спокойно — дня два или три. Зато потом, когда информация из Санкт-Петербурга, видимо, прошла-таки по оперативным каналам на самый верх, сразу все вокруг Владимира Александровича закрутилось, как при ускоренном воспроизведении видеозаписи: контрольная встреча с первым заместителем начальника Управления, приглашение на беседу, больше напоминавшую допрос с пристрастием, срочный вызов в столицу…
— Допустим… Допустим, Литвинчук знает, что вы несколько лет назад сняли погоны. Однако он совершенно правильно рассудил: даже если ты уже не работаешь в Конторе, то ты все равно до конца дней своих работаешь на нее.
Возразить было, в сущности, нечего — поэтому Виноградов промолчал.
— Ваш телефонный номер есть во всех справочниках. К тому же считается, что адвокатов, как правило, не прослушивают — даже у нас, в России. Верно?
— Ну, в общем-то…
— Литвинчук, как мы смогли выяснить, звонил из уличного таксофона на углу Портобелло-роуд и Вестбурн-гроув, по разовой телефонной карточке. Такую карточку можно приобрести в любой
— В пределах, необходимых для бытового общения, — ответил стандартной формулировкой из личного дела Виноградов.
— Ладно, не скромничайте… хотя в данном случае иностранный язык вам едва ли понадобится.
Генерал закрыл папку с рабочими материалами, встал из-за столика и отошел к окну.
— В Англии давно не были?
— Никогда не был.
Вообще-то собеседник знал это не хуже самого Виноградова.
— Придется съездить.
— Если надо… — Владимир Александрович пожал плечами. — Надолго?
— Как получится. Впрочем, не думаю.
— Когда?
Прежде чем ответить, Генерал покосился на календарь:
— Прямые рейсы в Лондон — каждый день, так… До следующего вторника мы, наверное, не успеем с визой в консульстве и с документами прикрытия, поэтому полетите в четверг. Или в среду. Пока не знаю, сегодня к вечеру определимся.
— Но, товарищ генерал…
— Что-то смущает? Дома все в порядке? Жена, дети?
— Спасибо, все благополучно.
— Это важно, — констатировал собеседник. — Это, пожалуй, самое важное. Не боишься?
— Нет.
Страха действительно не было.
Виноградов знал, что когда-нибудь погибнет — погибнет глупо, досадно и некрасиво…
Но точно так же он знал, что время для этого пока не пришло.
— Верю! Да, собственно, в данном случае как раз и опасаться-то нечего.
— Серьезно?
Генерал изобразил удивление:
— Ну и что такого? Погуляешь по Лондону за казенный счет, выпьешь пива со старым знакомым, послушаешь, что он скажет…
— Нет, я все-таки не понимаю…
— А тебе понимать и не надо. Просто — послушаешь и запомнишь. А потом передашь мне все — слово в слово. — Собеседник Виноградова улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза. — Завидую, честное слово! Вестминстерское аббатство, Гайд-парк. Оксфорд-стрит…
— Может, вместе прокатимся? А чего? Сами сказали — дело пустяковое, опасности никакой… — Еще не закончив фразу, Владимир Александрович уже готов был откусить себе язык. — Извините, товарищ генерал.
— Надо же! Разговорился, адвокатишка! Быстро же ты волю почувствовал…
— Извините.
— Забыл, что недержание речи в нашем деле — страшнее поноса?
— Виноват, товарищ генерал! — Виноградов поднялся из кресла и непроизвольно вытянул руки по швам.
— Только не делайте мне тут такое идиотское лицо — вы не в армии! Очень многие из молодежи в последнее время стали утрачивать ориентиры — нравственные ориентиры! Забываются конечные цели, принципы нашей деятельности… отчего? Да оттого же, что сейчас в шпионы лезут все кто ни попадя — журналисты, артисты, домохозяйки! Откуда же взяться культуре получения секретной информации, если все измеряется в долларах, фунтах и даже в неконвертируемых израильских шекелях? А ведь мы с вами, несмотря ни на что, профессионалы. И всю жизнь участвуем в одной игре.