След «Семи Звезд»
Шрифт:
Брат Антиох тихо повернулся в кресле, взглянул на очаг. Угли переливались последним красновато-лиловым пламенем. Он поднялся, по скользким каменным плитам беззвучно прошел к очагу.
Мыслями старик унесся туда – к северу, к бледным водам Белого моря, к пермской и Югорской тайге, куда ходил он вместе с новгородскими ватагами. К мрачным руинам городков забытых племен у седого Камня, где лишь ветер свистит над пустыми капищами богов неведомо когда сгинувших людей… И дальше во времени и пространстве – к буйной и кровавой молодости, схваткам на палубах левантийских галер, замкам Родосского Братства и пыли
15
Скрипторий (лат. scriptorium от scriptor – писец, переписчик) – мастерская по переписке рукописей, преимущественно в монастырях.
Если бы знал, куда эта тропа его приведет…
Старец прикрыл глаза и увидел мир так, как, наверное, видят его самые сильные птицы, поднимающиеся в заоблачную высь. Земля виделась огромной чашей, со дна которой вздымались заснеженные горные хребты. Стекая к краям этой чаши, небо меняло цвет от мутно-серого до грязно-розового. Над горизонтом простерлись сизые облака.
Антиох открыл глаза, долго стоял, глядя в гаснущее пламя очага. А потом вдруг повернул голову к двери. Она выходила на монастырскую ограду, за неохватной каменной толщей которой обычно чувствовалось безмолвное безграничное пространство. Оттуда сейчас доносились тихие шаги, и даже его старческое ухо различило в них позвякивание металла…
И он понял, почувствовал – произошло то, чего он боялся уже многие годы, десятки лет. А вместе с осознанием случившегося наступило и облегчение, как бы то ни было, он успел надежно спрятать тайну, и может с чистой совестью предстать перед Небесами.
Враги не торопились, они крались, старясь не издавать лишнего шума. Это наполнило его некоей горькой гордостью – они боялись его даже беспомощным стариком, давно уже расставшимся с мечом.
Старый воин приподнялся, повел головой, разминая шею… А затем решительно встал и распахнул дверь…
По коридору, увеличиваясь, двигалось пятно света.
Антиох разглядел сначала подвесной фонарь, затянутый слюдой, затем человека в капюшоне, надвинутом на глаза. При каждом шаге полы его плаща разлетались в стороны, открывая подол серой рясы. В складках одежды и на разбитых сапогах дотаивал снег.
В темноте за его спиной угадывались еще фигуры, высокие и плечистые. Двое ступили в полукруг света, который отбрасывали в коридор горящие на стенах обители лучины.
Брат Антиох повел головой из стороны в сторону.
– Приветствую вас… святые отцы! – сказал он, усмехаясь, и, указав пальцем на крайнего из воинов – рыжебородого громилу, осведомился: – Ряса не жмет, сыне?
Невольно замершие гости зашевелились, угрюмо молча.
– И теппя приветствуем! – бросил с тягучим акцентом первый.
Несколько секунд он вглядывался в брата Антиоха и добавил:
– Прости, отче, что заставили шдать смерти так долко, – губы его раздвинулись в улыбке.
– Мы действительно долго ждали встречи с тобой, Теобальд Дижонский, – произнес на почти чистом русском невысокий седой человек, выходя из-за спины главаря. – Ты поступил умно, спрятавшись у схизматиков [16] –
16
Схизматик, схизматика, муж. – человек, принадлежащий к схизме, раскольник (церк.).
– А, отец Уркварт, – старчески каркнув, рассмеялся Теобальд-Антиох, – ты еще жив? Не помер еще от страха?
– Мне малодушие неведомо, – ответил Уркварт.
– Да ну, – рассмеялся Теобальд, – помнится, после последней попытки с помощью одного старого папируса вызвать Детей Тьмы, ты вовсе не выглядел храбрецом, а твои штаны нуждались в хорошей стирке…
– Это не суть важно, – раздраженно бросил отец Уркварт. – Не важно… для тебя…
Многоопытный взор старца различил тень застарелой ярости, мельком отразившуюся на костистом сухопаром лице.
– А что же тогда важно? – едко осведомился монах. – Почему тогда ты явился сюда? О чем еще говорить двум старикам, как не о прошлом?
– Ты знаешь за чем мы пришли! Отдай то, что украл у подлинных Хозяев и их верных слуг, и можешь гнить здесь и дальше, – сурово бросил Уркварт…
– А вдруг я сжег ваше сокровище или выбросил в отхожее место еще тогда, на любом из постоялых дворов отсюда и до Родоса? – продолжал смеяться старик.
Один из воинов, зло заурчав, двинулся было к Теобальду, но его остановил резкий жест Уркварта.
– Ты врешь, негодяй! – бледнея, процедил он. – Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы попасться на такой лжи! Ты – книжник милостью Бога. Или Дьявола, что вернее. Такой скорее сам пойдет на костер, но книгу сжечь не осмелится!
– Да, верно, – согласился монах, – это вам только бы спалить чужую мудрость – лучше, если заодно с мудрецами… Или украсть ее у тех, кому она принадлежит по праву, и употребить для своих грязных дел.
– Хватит! – рявкнул дребезжащим басом Уркварт. – Где книга «Семи звезд»?? Имей в виду – со мной два лучших мастера-пытошника, каких только можно сыскать во всех окрестных землях на месяц конной скачки. Но ты умрешь в их руках не раньше, чем расскажешь всю правду!
– И ты собираешься пытать меня прямо тут? Не боишься, что на шум сбегутся братья сей обители, среди которы, между прочим, немало бывших в прежние годы доблестными воями? Я догадываюсь: ты подкупил отца-келаря или самого настоятеля. Но что вы думаете сказать всем остальным?
– Ничего… Мы препроводим тебя туда, где все подготовлено, – торжествующе рассмеялся Уркварт. – И не думай – братия крепко спит, ибо в котел на поварне подсыпали некоей приправы. Бодрствуют лишь немногие, кто верен нам и будет молчать.
– И что ты им сказал, интересно? Что я – опасный еретик и поклонник Люцифера, резавший младенцев на черных алтарях и почитающий козла?
– Вовсе нет. Я всего лишь обещал отцу-келарю сделать его преемником преподобного Диомида, – буркнул Уркварт. – Ну хватит… Вилкас, прикажи своим людям делать то, за что им плачено…
Воины вышли вперед, растягивая сеть.
Распахнув рясу, брат Антиох выхватил острый кривой клинок, сверкнувший синью булатных разводов. И столь совершенно было движение старой, но крепкой руки, что вояки невольно замерли.