След тигра
Шрифт:
— Ну-ка, зоологи, — сказал он, — просветите меня. Что это за зверь — белка, что ли?
Однако он догадывался, что это не белка, и по смертельной бледности, мгновенно залившей лицо «солдата Джейн», понял, что его догадка верна: это была не белка, не; лиса и не какая-нибудь куница, а тигр. Странный тигр, передвигающийся на задних лапах и разделывающий свои жертвы украденным у спящего Тянитолкая ножом…
Глеб открыл рот, еще не зная, что собирается сказать, но говорить ему не пришлось: позади него вдруг раздался визгливый, истеричный, совершенно безумный хохот человека, начинающего утрачивать последнюю
…Пока Гриша, Вовчик и Глеб по очереди рыли яму принесенной из лагеря лопатой, второй Глеб, он же Тянитолкай, ухитрился при помощи топора и обрывка проволоки соорудить вполне приличный крест. Он даже выцарапал на горизонтальной перекладине надгробную надпись: «Пономарев Иван Иванович, ум. 15 мая 200… года». То, что осталось от проводника, завернули в брезент, снятый со ставшего ненужным лошадиного вьюка, и засыпали каменистой землей. Погребальная церемония вышла незамысловатой: Тянитолкай укрепил в изголовье могилы крест, и все немного постояли у свежего земляного холмика, не зная, что сказать: те слова, что вертелись у них на языках, предназначались для совсем других случаев.
Потом Глеб встряхнул свою куртку, которой полчаса назад был укрыт покойник, бегло оглядел ее со всех сторон и натянул на плечи. Тянитолкай покосился сначала на него, затем на свою собственную куртку и тоже оделся, решив, как видно, что брезгливость при сложившихся обстоятельствах неуместна.
Направляясь обратно в лагерь, Сиверов остановился, опустил руку в карман и вынул оттуда пачку с последней сигаретой. Две или три секунды он внимательно изучал рисунок на пачке, а затем смял пачку в кулаке и выбросил в болото.
— Что это за странная демонстрация? — спросила шедшая рядом «солдат Джейн». — Нашли время бросать курить…
— Это не демонстрация, — спокойно ответил Слепой. — Просто я никогда не курю на работе.
К тому времени, как они вернулись в лагерь и по-новому упаковали вещи, оставив на поляне все лишнее и взяв с собой только самое необходимое, было уже начало четвертого. Солнце давно перевалило зенит и начало заметно клониться к западу, заставляя тени предметов потихоньку, удлиняться.
— Стоит ли нам сегодня куда-то идти? — спросил Глеб у Горобец, приторачивая к рюкзаку свернутый спальный мешок.
— А что вы предлагаете взамен? — устало спросила Евгения Игоревна, застегивая на тонком загорелом запястье ремешок компаса. — Сидеть здесь и до поздней ночи переливать из пустого в порожнее? Впечатления еще чересчур свежи. Знаете, до чего так можно договориться? Глеб вздохнул.
— Не знаю. Но, по правде говоря, мне бы очень хотелось договориться хоть до чего-нибудь конструктивного!
— Вы хотите сказать, правдоподобного.
— Ну, правдоподобия-то в этой истории как раз хоть отбавляй. Только это какое-то странное правдоподобие. Слушайте, а мы точно не спим?
— Эх вы, чекист! — с горькой насмешкой сказала Горобец. — Чистые руки, горячее сердце, холодная голова… Неужели я должна даже вам объяснять, что всему
— Да, — согласился Глеб и, крякнув, вскинул на плечи тяжеленный рюкзак. — Да, — с натугой повторил он, просовывая руки в лямки, — наверное, всему. Даже, извините, тому упорству, с которым вы стремитесь прямиком туда, куда вам стремиться категорически противопоказано.
— Вы опять за свое?
— У кого что болит, тот о том и говорит… — вздохнул Глеб.
Он помог начальнице надеть рюкзак. В тот самый момент, как «солдат Джейн» продела руки в лямки и поблагодарила его, Глеб снова почувствовал, что за ним наблюдают — наблюдают пристально и, мягко говоря, без особой доброжелательности. Он обернулся и встретился взглядом с бородатым Вовчиком, который немедленно отвел глаза и заговорил о чем-то с Гришей. Сиверов не придал этому значения: все они были на нервах, каждый питал по отношению к другому смутные подозрения, так что недомолвки и косые взгляды в сложившейся ситуации были просто неизбежны.
Уходя из лагеря, Глеб обернулся. Посреди поляны темнело пятно тщательно засыпанного землей кострища в кольце разворошенного елового лапника, поодаль, рядком стояли три палатки — большая, в которой ночевали мужчины, одноместная палатка «солдата Джейн» и простой брезентовый тент, где хранилась поклажа. Сиверов считал, что лагерь лучше свернуть и как можно надежнее спрятать все, что они не могли взять с собой. Но Горобец рассудила иначе — подстегиваемая лихорадочным нетерпением, она не хотела терять ни одной минуты и потому приказала оставить все как есть. «Все равно люди здесь не ходят, — объяснила она свое решение, — а в палатках нет ничего, что заинтересовало бы зверей. И вообще, мы же вернемся сюда буквально через несколько дней!» Сиверов не стал затевать с нею спор, хотя ему показалось, что на уме у Евгении Игоревны было что-то совсем другое: покидая лагерь, она выглядела как человек, который не рассчитывает сюда вернуться — ни через несколько дней, ни через несколько десятилетий, никогда. Ну, быть может, в следующей жизни, но уже по другому поводу и в другой компании…
Он повернулся к покинутой стоянке спиной и отыскал взглядом Горобец. У Евгении Игоревны был вид человека душой и телом рвущегося вперед, к намеченной цели и не испытывающего по поводу то и дело возникающих препятствий ничего, кроме досады и раздражения: ну, что там опять? Она двигалась размеренным походным шагом, привычно пружиня ногами, чтобы компенсировать немалый вес рюкзака, и придерживая на плече ремень карабина, и Глебу на мгновение почудилось, что она несется вперед, как выпущенный из дальнобойного орудия снаряд.
Будто почувствовав на затылке его взгляд, «солдат Джейн» обернулась, сошла с тропы, пропуская мимо себя мужчин, и пошла рядом с Глебом.
— Вы не против? — спросила она, бросив на него короткий взгляд, сопровождавшийся очень мягкой, почти просительной улыбкой.
— Отчего же? — Глеб пожал плечами под широкими лямками рюкзака. — Напротив, буду очень рад. Хотите немного попереливать из пустого в порожнее? Горобец покачала головой, вздохнула.
— А вы мстительны, — заметила она. — В цивилизованном мире принято прощать женщинам маленькие слабости. Сиверов мысленно присвистнул. «Это еще что такое?» — подумал он.