След в океане

Городницкий Александр Моисеевич

1960 г.

Туруханский край, река Северная

НА МАТЕРИК

От злой тоски не матерись, Сегодня ты без спирта пьян: На материк, на материк Идет последний караван. Опять пурга, опять зима Придет, метелями звеня. Уйти в бега, сойти с ума — Теперь уж поздно для меня. Здесь невеселые дела, Здесь дышат горы горячо, А память давняя легла Зеленой тушью на плечо. Я до весны, до корабля Не доживу когда-нибудь, Не пухом будет нам земля, А камнем ляжет мне на грудь. От злой тоски не матерись. Сегодня ты без спирта пьян: На материк, на материк Ушел последний караван.

1960 г.

Туруханскии

край

ЗА БЕЛЫМ МЕТАЛЛОМ

Памяти С. Е. Погребнцкого

В промозглой мгле — ледоход, ледолом. По мерзлой земле мы идем за теплом: За белым металлом, за синим углем, За синим углем да за длинным рублем. И карт не мусолить, и ночи без сна. По нашей буссоли приходит весна, И каша без соли — пуста и постна, И наша совесть чиста и честна. Ровесник плывет рыбакам в невода, Ровесника гонит под камни вода, А письма идут неизвестно куда, А в доме, где ждут, неуместна беда. И если тебе не пишу я с пути, Не слишком, родная, об этом грусти: На кой тебе черт получать от меня Обманные вести вчерашнего дня? В промозглой мгле — ледоход, ледолом. По мерзлой земле мы идем за теплом: За белым металлом, за синим углем. За синим углем — не за длинным рублем.

1960 г.

Туруханский край, река Северная

БРУСНИКА

Ты мне письмо прислать рискни-ка, Хоть это все, конечно, зря. Над поздней ягодой брусникой Горит холодная заря. Опять река несет туманы, Опять в тепло уходит зверь. Ах, наши давние обманы, Вы стали правдою теперь. Меня ты век любить смогла бы, И мне бы век любить еще, Но держит осень красной лапой Меня за мокрое плечо. И под гусиным долгим криком, Листвою ржавою соря, Над поздней ягодой брусникой Горит холодная заря.

1962 г.

реки Сухариха

ТЕНИ ТУНДРЫ

Во мхах и травах тундры, где подспудно Уходят лета быстрые секунды, Где валуны — как каменные тумбы, Где с непривычки нелегко идти — Тень облака, плывущего над тундрой, Тень птицы, пролетающей над тундрой, И тень оленя, что бежит по тундре, Перегоняют пешего в пути. И если кто-то раз, проснувшись утром, Забыв на час о зеркале и пудре, Ты попросила б рассказать о тундре И лист бумаги белой я нашел — Тень облака, плывущего над тундрой, Тень птицы, пролетающей над тундрой, И тень оленя, что бежит по тундре, Изобразил бы я карандашом. Потом, покончив с этим трудным делом, Оставив место для ромашек белым, Весь прочий лист закрасил бы я смело Зеленой краской, радостной для глаз. А после, выбрав кисточку потоньше И осторожно краску взяв на копчик, Я синим бы закрасил колокольчик — И этим бы закончил свой рассказ. Я повторять готов, живущий трудно, Что мир устроен празднично и мудро. Да, мир устроен празднично и мудро, Пока могу я видеть каждый день Тень облака, плывущего над тундрой, Тень птицы, пролетающей над тундрой, И тень оленя, что бежит по тундре, А рядом с ними — собственную тень.

1972 г.

о. Вайгач

ВАЙГАЧ

О доме не горюй, о женщинах не плачь, И песню позабытую не пой. Мы встретимся с тобой на острове Вайгач Меж старою и Новою Землей. Здесь в час, когда в полет уходят летуны И стелются упряжки по земле, Я медную руду копаю для страны, Чтоб жили все в уюте и тепле. То звезды надо мной, то — солнца красный мяч, И жизнь моя, как остров, коротка. Мы встретимся с тобой на острове Вайгач, Где виден материк издалека. Забудь про полосу удач и неудач, И письма бесполезные не шли. Мы встретимся с тобой на острове Вайгач, Где держит непогода корабли. О доме не горюй, о женщинах не плачь, И песню позабытую не пой. Мы встретимся с тобой на острове Вайгач, Меж старою и Новою Землей.

1972 г.

о. Вайгач

НА ВОСТОК

В. Смилге

Словно вороны, чайки каркают На пороге злой зимы. За Печорою — море Карское, После —

устье Колымы. Мне бы кружечку в руки пенную Да тараньки тонкий бок… А люди все — на юг, а птицы все — на юг, Мы одни лишь — на восток. Льдина встречная глухо стукнется За железною стеной. Острова кругом, как преступники, Цепью скованы одной. Лучше с Машкою влез бы в сено я, Подобрав побольше стог… А люди все — на юг, а птицы все — на юг, Мы одни лишь — на восток. Ох, и дурни мы, ох, и лапти мы, И куда же это мы? Море Карское, море Лаптевых, После — устье Колымы. Не давайте мне всю Вселенную, Дайте солнце на часок. А люди все — на юг, а птицы все — на юг, Мы одни лишь — на восток. Не давайте мне всю Вселенную, Дайте мне поменьше срок. А люди все — на юг, а птицы все — на юг, Мы одни лишь — на восток.

1972 г.

Море Лаптевых

БУХТА НАТАЛЬИ

В распадках крутых — непротаявший лед, Зимы отпечатки. Над бухтой Натальи рыбозавод У края Камчатки. Как рыбы, плывут косяки облаков, Над бухтой клубятся. Четыреста женщин, и нет мужиков, — Откуда им взяться? И жаркие зыблются сны до утра Над бабьей печалью, Что где-то с добычей идут сейнера На бухту Наталью. На склонах во мхах, как огни маяков, Костры задымятся: Ведь нету в поселке своих мужиков, — Откуда им взяться? По судну волна океанская бьет, Сильнее свинчатки. Над бухтой Наталии рыбозавод У края Камчатки. Там гор в океан золотые края Уходят, не тая. Прощай, дорогая подруга моя, Наталья, Наталья!

1972 г.

Бухта Натальи. Камчатка

ПРОЛИВ САНГАР

Бьет волна — за ударом удар, Чайки крик одинокий несется. Мы уходим проливом Сангар За страну Восходящего солнца. Всходит солнце — зеленый кружок, Берег узкий на Западе тает… А у нас на Фонтанке — снежок, А у нас на Арбате светает. За кормою кружится вода, В эту воду, как в память, глядим мы И любимые мной города Превращаются в город единый. Тихий смех позабывшийся твой Снова слышу, как слышал когда-то Белой ночью над темной Невой, Темной ночью над белым Арбатом. Бьет волна — за ударом удар, Чайки крик одинокий несется. Мы уходим проливом Сангар За страну Восходящего солнца. И в часы, когда ветер ночной Нас уносит по волнам горбатым, Все мне снится мой город родной, Где встречается Невский с Арбатом.

1974 г.

пролив Сангар

ПАРУСА КРУЗЕНШТЕРНА

Расправлены вымпелы гордо. Не жди меня скоро, жена, — Опять закипает у борта Крутого посола волна. Под северным солнцем неверным, Под южных небес синевой, Всегда паруса «Крузенштерна» Шумят над моей головой. И дома порою ночною, Лишь только раскрою окно, Опять на ветру надо мною Тугое поет полотно. И тесны домашние стены, И душен домашний покой, Когда паруса «Крузенштерна» Шумят над моей головой. Пусть чаек слепящие вспышки Горят надо мной в вышине, Мальчишки, мальчишки, мальчишки, Пусть вечно завидуют мне. И старость отступит, наверно, — Не властна она надо мной, Когда паруса «Крузенштерна» Шумят над моей головой.

1962.

Сев. Атлантика

ЗА ТЕХ, КТО НА ЗЕМЛЕ

Бушует ливень проливной, Ревет волна во мгле Давайте выпьем в эту ночь За тех, кто на земле. Дымится разведенный спирт В химическом стекле. Мы будем пить за тех, кто спит Сегодня на земле. За тех, кому стучит в окно Серебряный восход, За тех, кто нас уже давно, Наверное, не ждет. Пускай начальство не скрипит, Что мы навеселе: Мы будем пить за тех, кто спит Сегодня на земле. Чтоб был веселым их досуг Вдали от водных ям, Чтоб никогда не знать разлук Их завтрашним мужьям. Не место для земных обид У нас на корабле. Мы будем пить за тех, кто спит Сегодня на земле.