След зомби (трилогия)
Шрифт:
Мастер остановился на красный. Слева пристроилась давешняя иномарка, не новый, но ухоженный «БМВ». «Ну, что ж, как говорит Батя, — „общнемся с людями“». Два стекла одновременно пошли вниз на электрической тяге.
— Ты чё, урод, с ума сошел?! — заорала из «БМВ», распаляя себя, раскормленная харя. На заднем сиденье хищно оскалились еще две, третья что-то рычала неразборчиво из-за руля.
Мастер согласно кивнул.
— Ты чё мне киваешь, сучара?! — возмутилась харя, брызжа слюной.
— Я сошел с ума, — объяснил Мастер, опуская голос до хрипа.
Харя присмотрелась
— Убить бы тебя на хер! Бля, попадись мне еще!
— Убить — нет проблем, — сказал Мастер, доставая из наплечной кобуры пистолет и демонстрируя его харе. Та от неожиданности уронила челюсть. Двое на заднем сиденье дружно упали, водитель благоразумно откинулся назад, скрываясь за пассажиром. Из соседних машин в Мастера тыкали пальцами. Деваться им было некуда, оставалось глазеть.
Харя подобрала челюсть и прищурилась на пистолет.
— Тэтэшка, — оценила она. — Китайский. Х…ня. Первый выстрел прицельный, остальные в молоко.
Мастер помотал головой и убрал пистолет на место.
— Обижаешь, — сказал он. — Ствол родной. Табельное оружие.
— Ну да, табельное! — рассмеялась харя. — Слушай, псих! Будет время — заходи в «Конец света». Спросишь Толика, побазарим. Ха! Во народ! — Харя высунулась из окна и посмотрела назад. — Нам же зеленый, а хоть бы кто погудел, шакалы! У всех очко на ноль. Поехали! Шакалы вы, бля! — крикнула водителям харя, чуть не выпадая из резво стартовавшей машины. — Бывай, псих!
— Пока, — сказал Мастер, уходя под «стрелку» на бульвар. — Я псих. Я сошел с ума. Я самый опасный в мире псих. Да! Еще у меня есть кавказская овчарка… — Он притормозил у обочины и долго изучал, как подрагивают руки, лежащие на руле. «Мне нельзя срываться, иначе все пропало. Я должен беречь себя. Но я больше не могу. Не могу. Это был не спектакль. Я действительно хотел достать оружие — и я его достал. Плохо дело. Так нельзя. Скорее в Школу. Увидеть Карму. И все будет хорошо».
— Бум! — скомандовал Китаец Джону, и тот легко вспрыгнул на наклонную доску. По буму школьные псы всегда ходили с охотой. Еще они неплохо ползали на брюхе, не боялись лестниц и резво носились по «лабиринту» из старых покрышек. А вот барьеры они терпеть не могли. Хотя легенда гласила, что Джареф однажды, преследуя вкусного пуделя, вскарабкался на двухметровый забор. Но мало ли в Школе легенд.
На полпути Джону бум надоел, и пес спрыгнул вниз. Китаец вздохнул. В такие моменты он часто ловил себя на желании завести к старости немецкую овчарку. «Чтобы пахала, как робот, и радовалась, что приказывают».
Оставив позади тренировочную площадку, Китаец углубился в зону выгула. Здесь росли чахлые деревца и облезлые кустики. Вдалеке пара молодых из «Трешки» орудовала лопатами, закапывая в снег отходы собачьей жизнедеятельности. Джон задрал лапу на перекошенную желтую березу. «Бредовая затея, — подумал Китаец. — Но чем черт не шутит». Он остановился в центре зоны.
— Джонни! — позвал Китаец. И подал команду: — Ищи!
Джон огляделся вокруг и поднял на Китайца глаза, полные насмешливого презрения: ты тронулся, папа? Что здесь искать? Я-то знаю, что
— Где, Джонни? — спросил Китаец, изображая на лице волнение. — Где? Ищи!
Джон склонил голову набок, подумал и снова огляделся. Потом для порядка обнюхал снег у ног Китайца. Потом чуть правее, левее… Поднял голову и посмотрел на хозяина, словно вынося окончательный диагноз: кретин.
— У-у!!! — сказал Китаец, воздевая к небу сжатые кулаки. — Где, Джонни? Где? Куда пропало? Ищи, Джонни, где? Ищи, где? Где, ищи! А? — бормоча эту шаманскую скороговорку, он постепенно смещался назад, вынуждая Джона двигаться за собой. Наконец пса разобрало любопытство. Или он решил, что с него все равно не слезут, раз уж настолько серьезно взялись. Так или иначе, Джон ткнулся носом в снег и принялся его обследовать со свинячьим похрюкиванием. Китаец шел за собакой. Движение пса внешне казалось совершенно броуновским: вот он увлекся одним следом, прошел по нему, бросил, взял другой, потом битую минуту фыркал над чьей-то меткой. Но зоркий узкий глаз Китайца отмечал главное: если все шараханья собаки наложить на карту и вывести некую среднюю линию, получится расширяющаяся спираль. Кавказская овчарка, собака-акула, тупая машина убийства, работала нижним чутьем не хуже иного спаниеля.
Мастер заехал в Офис, пробыл там около часа, нежно распрощался с персоналом и вышел на улицу. Недельный снегопад кончился, подмораживало, на вечернем небе проступали звезды. Мастер добрел до машины, открыл незапертую дверь и растолкал сонного Ветра.
— Я тебя сто раз просил запираться изнутри, — сказал он неприязненно.
— Виноват, запамятовал, — промычал Ветер, протирая глаза. — Сморило меня. Роскошный тут отопитель.
— От него можно и угореть, между прочим!
— Он немецкий, — отмахнулся Ветер. — От него не угоришь. Это тебе не в самоходке…
— Ты-то откуда знаешь, что в самоходке?
— Ну… Лебедь рассказывал.
— Ох, горе луковое… Ладно. Я так понимаю, доложить нечего?
— Все чисто, — покачал головой Ветер. — Я вел тебя, Лебедь сел на твоего приятеля. Никому вы на хрен не нужны.
— Fuck! — Мастер трахнул кулаком по баранке. — Не может быть такого!
Ветер снова покачал головой.
— Делаем все возможное, — улыбнулся он.
— Да знаю я! — скривился Мастер. — После того фокуса с техничкой в декабре я просто не знаю, где у вас пределы этого возможного. Я другого понять не могу — как именно за нами следят. Должны ведь!
— Ты это твердишь уже полгода. И ничего пока не откопал. Маяков нет? Нет. Пеленговать, значит, нечего. Сенс за тобой следить не может, у тебя справка. Может, свыкнешься с мыслью, что ты не такая уж важная персона?
— Хотелось бы, — сказал Мастер горько. — Но мы будем продолжать.
— Не возражаю. Давай, поехали.
— Ты здорово торопишься?
— Мне работать завтра! Имею я право сегодня интимной жизнью пожить?
— Нет проблем. — Мастер завел двигатель. — Почему они даже за Таней «хвоста» не пустили, а?