След зомби
Шрифт:
— Я очень способный, — кивнул Тим.
— И вы очень дороги Проекту, — заметил Очкарик. — Проклятье, Тимофей! Вам грозит опасность, и я просто должен вам помочь! У меня на этот счет есть совершенно однозначная инструкция!
— Привезти меня силой? — участливо спросил Тим.
— Ох… — Очкарик немного распустил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Я не могу вами рисковать, Тимофей. Не имею права. Я-то решил, что вы сами передумали идти на контакт. Но если вас кто-то старается похитить… Это очень плохо, Тимофей. Вы даже представить себе не можете,
— Плохо дело, — философски произнес Тим. — Для меня это норма жизни. Я урод, мутант, и вообще…
— Не прибедняйтесь, Тимофей. Вы выдающийся сенс и очень сильный и умный человек. А еще вы очень жесткий. Поверьте, я знаю. Проект унаследовал от КГБ файлы, личные дела. Вы столько всего пережили, Тимофей… В какой-то степени я тоже чувствую вину за то, что с вами стало. Многие в Проекте страдают комплексом вины перед Детьми. За то, что не смогли предотвратить этот ужас.
— Между прочим, что стало с остальными? — спросил Тим. — С теми, кто выжил, разумеется.
— Да ничего, — вздохнул Очкарик. — Надломленные, опустившиеся люди. Вам не чета. Вы такой один, Тимофей. Единственный. Неповторимый. Тонкая душа и стальное сердце.
«О боже! — ужаснулся Тим. — Опять это прозвище… Зачем?»
— Поедемте со мной, — вернулся к делу Очкарик.
— Расслабьтесь, — посоветовал Тим, снова закуривая.
— Теперь вам нельзя оставаться без поддержки, Тимофей. Мы будем защищать вас, даже если вы не видите такой необходимости.
— Я. С вами. Никуда. Не поеду, — произнес Тим.
— Почему, Тимофей? — спросил Очкарик вкрадчиво. — Может, я что-то упустил? Вы поймите, локальный контроль — это только первый этап. Уже через год вы будете руководить группой операторов, а еще через какое-то время, может быть, станете в Проекте одним из первых лиц. Вы только представьте себе, какое огромное количество людей вы сможете вылечить! Сколько добра пролить на нашу многострадальную Родину! Вы установите здесь царство света, Тимофей. Не таково ли ваше предназначение в этом мире?
— А сколько мне сребреников за это положено? — спросил Тим презрительно.
— У вас будет все, — мгновенно среагировал Очкарик, делая вид, что ирония Тима его не касается. — Вы сможете познать, увидеть, пережить все, что только в состоянии вообразить себе. Вы ведь больше всего на свете цените ощущения и переживания, сенсорный опыт в широком смысле этого слова. Чувственную сторону жизни. Мы это понимаем. И у вас, Тимофей, будет нечто большее, чем просто деньги. Вы сможете вложить эти деньги в свое развитие.
— Красиво, — хмыкнул Тим. Он понял, что беседу пора заканчивать, пока его не разозлили до предела. Слишком уж Очкарик много знал о том, что Тиму в жизни надо. А еще Тима беспокоило, что в него опять пытаются заложить формулу «Стальное Сердце». Он не без основания предполагал, что Проект надеется как-то запрограммировать его поведение, и это словосочетание играет в программировании важную роль.
— Конечно, в первое время, пока вы еще кандидат, — не унимался Очкарик, — вознаграждение будет скромнее. Для начала — хорошая квартира, машина, загородный дом, некоторая
— Из Проекта не уходят, — произнес Тим, с сожалением во взоре разглядывая волейболистов. Шарики возбужденно приплясывали вокруг своих будущих жертв. Жалости к оперативникам Тим не испытывал ни малейшей. Эти люди сами выбрали судьбу пушечного мяса. Разумеется, каждый из них надеялся дожить до пенсии, но принципиальную возможность своей гибели со счетов не сбрасывал. Поэтому то, что большинство из них действительно сегодня умрут, а остальные станут калеками, Тима не волновало. Его заботил он сам, Тимофей Костенко, которого Проект снова заставлял почувствовать себя убийцей.
«Стальное Сердце, — пробормотал Тим про себя. — Что это значит? Почему именно эти слова, какая психотехника за ними прячется? И почему мне действительно так нравится это словосочетание? Потому что когда-то я его выдумал сам? Или оно так и тянулось за мной по жизни, впечатанное Проектом в детский податливый разум?» Тим вздохнул и бросил сигарету под ноги. Там уже было полно окурков. И нужно было как-то выкручиваться из ситуации. В том, что Очкарик по-хорошему от него не отлипнет, Тим не сомневался.
— …и это исключение будет оформлено в договоре, — бубнил Очкарик где-то под левым ухом. — Вы можете ни о чем не беспокоиться, Тимофей.
— А я и не беспокоюсь, — заверил его Тим. — Меня интересует, какие у вас еще найдутся методы убеждения. Потому что я все сказал. Никуда я с вами не поеду. Так что давайте тащите из рукава туза.
— О господи… — простонал Очкарик. — Ольга предупреждала, что вы крепкий орешек, но такого я не ожидал…
Тим умудрился не дрогнуть. Только чуть растянул губы в улыбке. Еще раз проверил контакт с шариками и стал ждать развития событий. Очкарик сделал внешне тривиальный ход, но Тим не считал врага идиотом, и ему было даже интересно, как именно он эту карту разыграет.
— К сожалению, она действительно привязалась к вам, Тимофей, — вздохнул Очкарик. — Признайтесь, вы что-то с ней сделали?
Тим молчал и ждал. Только улыбка стала немного шире.
— Она была чудесный работник, — печально сообщил Очкарик. — Но вы что-то ей внушили, и вчера она отказалась выполнять приказы. Нам пришлось очень сильно на нее нажать, чтобы она выполнила то, что от нее просят. И вообще, как нам с ней теперь быть, Тимофей? У нее же смещена кодировка. Как вы этого добились, ума не приложу…
Стараясь ни о чем не думать, Тим улыбался Очкарику. Только сейчас он понял, что враг разбирается в его душевных движениях гораздо лучше, чем он сам. Шантаж с похищением Ольги в лучшем случае дал бы Проекту иллюзию власти над Тимом. А Проект иллюзий не хотел и не строил. Нет, Проект действительно понимал Тима и намерен был сделать из него добровольного союзника. Очень скользкий, но совершенно верный ход — привязать Тима через боль.
— А какая женщина… — тоскливо промямлил Очкарик. — Знаете, Тимофей, я ее для вас просто от сердца оторвал…