След зомби
Шрифт:
— Меня тут чуть не съели, а он, видите ли…
— Да никто тебя не ел! — прорычал Игорь с отвращением. — У меня же клякса. Она бы сказала. Все было в порядке.
— Клякса у него… А у меня… — Вестгейт в сердцах произнес несколько слов, которых Игорь не понял. Сказано было по-английски, но на каком-то арго.
— Не материтесь, господин дипломатический советник, — попросил Игорь, с трудом открывая ближний к Вестгейту глаз.
— Давай вставай. Вон лесник идет.
— А ты что, пароль забыл?
— А почему я должен?!.
Игорь со вздохом
— Эх, пивка бы… Светлого и легкого, как позитивное мироощущение! Слушай, что мы с тобой лаемся все время, а?
Вестгейт смутился и задумался.
— Это твоя страна, — сказал он. — Ты все время об этом твердишь, говоришь, что я здесь чужой. Вот и давай беседуй с местным населением.
— Ну, приеду я как-нибудь в твой Лондон!..
— И приезжай.
— И приеду!
— Как же, приедешь ты… Национал-патриот.
— А ты безродный космополит!
— Это еще что такое? — удивился Вестгейт.
— Не знаю. Но звучит неплохо. Как раз для тебя.
Вестгейт рассмеялся.
— Хорошая мы парочка, — заметил он.
— Это точно. Кстати, лаемся-то мы по-прежнему, но обижаться друг на друга, кажется, перестали. А? Прогресс!
— Привыкаем, — кивнул Вестгейт.
— Ну? — спросили за окном. Это было так неожиданно, что Вестгейт подпрыгнул на сиденье. Лесник, оказывается, давно уже стоял возле машины и с интересом слушал перепалку братьев. Как ему удалось так незаметно подкрасться, Вестгейт и представить не мог.
— Доброе утро, — сказал Игорь. — Мы к господину Максакову Олегу Петровичу. Не подскажете…
— Это я, — кивнул лесник. Было ему на вид лет пятьдесят с небольшим. Поджарый и крепкий, с резкими и очень мужественными чертами лица, он сразу показался Вестгейту похожим на какого-то актера из картин прошлого века. Еще в леснике было что-то неуловимо схожее с самими братьями. А еще больше — с Игорем Волковым. Только кожа у лесника была словно дубленая, и пегие волосы не поседели, а просто выгорели на солнце.
Игорь молча рассматривал лесника.
— Что, документы показать? — усмехнулся тот.
— Извините, — сказал Игорь. — Я просто засмотрелся. Все-таки настоящий Охотник…
Лесник только бровью шевельнул, но заметно было, что ему сделали комплимент.
— Я ведь из Детей, — заметил он. — Так, мелюзга, второй поток… Ничего особенного.
Вестгейт не понял, о чем речь, но почувствовал, что слово «дети» произносится с заглавной буквы. Потом он вспомнил легенду о «Программе Детей», о подростках, на которых проводились эксперименты по глубокой коррекции личности, снова присмотрелся к леснику и впал в глубокую задумчивость.
— Тем не менее это видно, — кивнул леснику Игорь. — Здравствуйте, Мэдмэкс. В Школе аварийная схема три шестерки.
— Все лучше, чем три ноля, — ответил лесник серьезно, и по лицу его пробежала тень. Вестгейт отметил, что для лесника эти слова имеют какой-то глубокий и не особенно приятный смысл. Он еще раз попытался догадаться, какое же прошлое могло быть у этого странного человека, но на ум ничего
— Здравствуй, Боец, — сказал лесник, протягивая внутрь машины крепкую мозолистую ладонь. Игорь с улыбкой ее пожал. — Здравствуйте, Алекс.
— Здравствуйте, — Вестгейт ответил на пожатие, оказавшееся крепким и деликатным одновременно. И еще он успел почувствовать, что из руки Макса толчками выбивается живое и добродушное тепло. Вчера именно так Вестгейта согрела Батарейка. Инструмент для повышения биологической активности живого существа. Вестгейт посмотрел на улыбающегося Игоря и почувствовал себя полным идиотом. Он снова был неизвестно где, и вокруг творилось непонятно что. Причем он был единственным, кто не понимал ну буквально ничегошеньки.
Точнее — не мог поверить в реальность происходящего.
Серый громила Винни оказался крепко принайтован к росшей посреди двора сосне и оттуда молча пожирал гостей недобрым взглядом. За кустиками в дальнем углу некто большой и сильный по-прежнему взрыкивал и шумно кидался грудью на металлическую сетку, но уже как-то лениво, без души, скорее по обязанности.
Вестгейт поставил машину рядом с двумя потрепанными джипами, вышел, захлопнул дверь и огляделся. Хозяйство у лесника было обширное и, судя по всему, крепкое. Но непривычный к местным реалиям глаз Вестгейта тут и там находил следы типично русской безалаберности. Машины оказались грязны, разнокалиберные сараюшки вдоль забора — скособочены, и в целом на дворе, хотя и тщательно выметенном, будто навеки легла печать давнего проклятья. Здесь жили давно и не без удовольствия, но как-то лениво, спустя рукава. В любой европейской стране хозяина такого хутора сочли бы отпетым неудачником.
Понять эту загадочную меланхолию, насквозь пропитавшую каждое движение и даже быт его соплеменников, Вестгейт пока был не в силах. Но то ли он к этому присутствию загадочной русской души во всем и вся уже притерпелся, то ли сказалось влияние брата — так или иначе, поспешных выводов он делать не стал. Наоборот, Вестгейт отметил как положительные черты то, что дом лесника ощетинился антеннами, а грязные машины вид имели очень серьезный, если не сказать — боевой.
Лесник и Игорь, о чем-то между собой вполголоса беседуя, как раз приблизились к Вестгейту, когда он пытался разобрать, какой марки автомобили.
— Это что? — поинтересовался Вестгейт, кивая в сторону джипов.
— Козлы, — ответил Игорь рассеянно, думая о своем.
— А?
— По-русски — «козлы». А в Штатах их называют «Бэби Хаммер». Слушай, похоже, мы тут до вечера задержимся. Может, оно и к лучшему. Хоть немного в себя придем.
— Наши друзья оттуда, — лесник неопределенно махнул рукой, — появятся часам к восьми. Как я понял, они рисуют вам надежные документы, чтобы вы могли потом идти хоть через всю Европу, нигде не останавливаясь.