След зомби
Шрифт:
— Что там про новый статус? — не понял Игорь.
— А я теперь политэмигрант, — небрежно сообщил Вестгейт.
Некоторое время Игорь пытался осмыслить эту информацию, но задача оказалась ему не по зубам.
— И куда же ты эмигрировал? — спросил он.
— На историческую родину, балда!
— С ума сошел? — не поверил Игорь.
— Выперли меня, — сказал Вестгейт. — Хотели с конфискацией имущества, но такового за мной не числится. Успел мой адвокат подсуетиться. Между прочим, я тебе еще вчера обзвонился, а у тебя
— Как обычно, — сказал Игорь. — Разомкнул контакты, и все дела.
— Ты же говорил, технологический брак…
— Не-а.
Вестгейт захохотал.
— Я вот чего не понял, — сказал Игорь. — Как же ты дальше будешь?..
— А ты? — вопросом на вопрос ответил Вестгейт. — Мы теперь, братишка, два сапога пара. Заперты в России, как тараканы в банке. Недели через две-три напряжение рассосется, границы откроются, и добропорядочные граждане снова начнут ездить по миру. А вот мы с тобой застряли тут надолго. Если не навсегда.
— Кто это сказал? — воинственно расправил плечи Игорь.
— Да все так говорят. Мы с тобой попали во все списки нежелательных элементов, которые только существуют в мире. Куда бы мы ни высунулись, нас будут отлавливать и вышибать обратно. В нежные объятия of Mother Russia.
— Что-то ты, брат, не особенно переживаешь по этому поводу. Или я ошибаюсь?
— Я же говорю — возможно, перед тобой не я, — объяснил Вестгейт. — Сам удивляюсь. Хотя… Я, может, всю жизнь только и жду возможности начать эту самую жизнь заново. С чистого листа.
— Как же я рад тебя видеть! — выпалил Игорь. Он пошарил в карманах халата, нашел резинку и собрал волосы в хвост. Поднялся и отправился на кухню за пивом.
— Первым делом, — мечтательно сказал в потолок Вестгейт, — перестану стричься. И никогда больше не надену галстук.
— У тебя как с деньгами? — спросил Игорь, копаясь в холодильнике.
— До швейцарских счетов враг не добрался. Так что деньги есть. А у тебя?
— Если не пить и не выпендриваться, года два с голоду не помру. А вот если пить…
— Разберемся, — сказал Вестгейт. — Лишь бы не было войны. А поскольку ее не будет, то и нам беспокоиться не о чем.
— Слушай, — Игорь поставил на стол бутылки и остался стоять, уперев руки в бока. — Как-то странно мы с тобой рассуждаем. Как будто уже все решено.
— А все решено, — сказал Вестгейт. И улыбнулся. — Я больше не служу. Никому и никогда.
— Так тебя и отпустят! — усомнился Игорь.
— Уже отпустили. Как только сдал полный отчет. Бессрочный отпуск без содержания.
— Тебе же нравилась эта работа. Ты мог бы остаться как аналитик, преподаватель, консультант, наконец…
— Братишка, — сказал Вестгейт очень мягко. — Ты совершенно прав. Мне очень нравилась эта работа. Потому что она была моей жизнью. А другой жизни, настоящей, я просто не видел.
— А теперь, значит, разглядел? — спросил Игорь довольно язвительно.
— Да, —
— Как же они тебя отпустили так легко? — спросил он недоверчиво.
— Они и тебя отпустят без звука, — усмехнулся Вестгейт. — У нас с тобой неожиданно появился влиятельный покровитель.
— Черт возьми! — воскликнул Игорь. От удивления он даже сел. И схватился за пиво. Он уже догадался, кого Вестгейт имел в виду.
— Я сидел на Службе, отчет составлял вчера днем, — сказал Вестгейт. — И он вдруг зашел. Сказал, что хотел сначала через тебя попрощаться, но потом решил лично. И мы очень хорошо поговорили. Он ушел. А через полчаса я отправился сдавать отчет Папе. Захожу, а они с этим новым Дядей сидят ни живы ни мертвы… Только волосы на головах шевелятся. И лица очень выразительные. И слышу я неожиданно, что Служба допускает мой уход в отставку. Разумеется, если я выражу такое желание. А я взял и выразил. Само с языка слетело.
— Хотел бы я послушать, что он им сказал, — мечтательно произнес Игорь. — Он насчет эпитетов не стесняется…
— А он и не стеснялся. Меня потом догнал в коридоре Дядя и принялся рассыпаться в любезностях. Передавать тебе приветы и нам обоим ниже земли кланяться. Ну до смерти напуган человек. Я говорю — что случилось?
— И он рассказал? — не поверил Игорь.
— Ты бы его видел в этот момент! Потом, я все-таки умею разговаривать с людьми. И выяснилось, что буквально передо мной явился в кабинет некто страшный до одури. Заявил, что если с этого момента на нас с тобой будет оказано хоть малейшее давление, то он, когда в следующий раз приедет, устроит Службе полный и окончательный п…ц. И как я понял, это было сказано весьма убедительно.
— Значит, он вернется, — сказал Игорь. Он встал, шагнул к окну и посмотрел в небо. Там плыли белые облака и ярко светило солнце. Вестгейт подошел и встал рядом.
— Помнишь Иру? — неожиданно спросил он. — Ну, жену Волкова.
— Конечно, помню, — кивнул Игорь, продолжая рассматривать облака.
— Лежит в коме. — Вестгейт тяжело вздохнул и отошел. — Говорят, упала, как только мы его увезли.
— Откуда знаешь? — Игорь никак не мог оторвать взгляд от неба. Он понимал, что полупрозрачного мерцающего облачка там больше нет. Но ему так хотелось, чтобы оно было…
— Сказали наши из группы мониторинга. После истории с «русским заговором» все секретные агентства поменяли свои коды, но Служба по-прежнему копается в их компьютерах как у себя дома.
— Все равно, раз ее взяли чужие эсэсовцы, нам до нее не добраться. А надо бы. Это ведь из-за нас так получилось.
— Ты полагаешь, клякса сможет исправить положение?
— Уверен. Слушай, брат, ты же во всю эту чушь не верил! Ты слово «биоэнергетика» выговорить не мог!
— Жизнь заставила, — сказал Вестгейт и положил Игорю на плечо теплую дружественную руку.