Следак
Шрифт:
— Виноват, — Мохов прикрыл глаза.
— Так, понятно. Пойдемте-ка, Семен Яковлевич, в ваш кабинет, побеседуем, — Шафиров развернулся и, не прощаясь, пошел в сторону лестницы, Мохов последовал за ним.
Когда полковники скрылись из виду все выдохнули.
— Я не кидал бутылку, — первым подал голос Кривощеков.
— Молчи уж, — махнул на него рукой Головачев, изобразив зверскую рожу.
— Чапыра, как это произошло? — спросил он меня.
— Не знаю, Илья Юрьевич, я в соседнем кабинете был, — я метнул взгляд к двери напротив. — Людмила Андреевна меня
— А Кривощеков что делал? — отмер Курбанов.
— Когда я выходил, он спал, — доложился я.
— Он спал! — вновь завелся Головачев. — Дима, какого ***?! Ты же *** клялся, что с Кривощековым проблем не будет! Головой *** мне за него ручался!
— Не понимаю, как так получилось, — единственное что нашелся сказать, бледный Левашов.
— Дима, — цедил сквозь зубы красный от злости Головачев, — Я же тебя просил устроить Чапыру нормально?! Так какого лешего ты его в кабинет к этому своему Кривощекову запихал?!
— Так куда я его посажу? — вскинулся Левашов. — Вы, Илья Юрьевич, сами ведь мне запретили освободить кабинет от вещдоков, — он дернул головой в сторону запертой четвертой двери в закутке.
— С собой бы посадил! — взревел Головачев. — И сам бы себе натаскал нового сотрудника! Я тебе, Дима, следователя выделил! А ты мне ***что в благодарность устроил?!
— А я говорил, что это плохо закончится, — вмешался Курбанов, впечатав злобный взгляд в Кривощекова, что так и продолжать стоять посреди кабинета. Всю хмель из него выбило, так что он даже не шатался, но судя по всему соображал еще с трудом.
— Да что уж теперь, — отмахнулся от зама Головачев.
— Илья Юрьевич, отдайте мне Чапыру. Я его к Панкееву определю. Тот опытный следователь и вообще не пьет, у него язва, — не сдавался Курбанов.
— А у меня что тогда вообще двое следователей останется? — возмутился Левашов.
— А тебе зачем больше? Ты их все-равно контролировать не можешь, — подколол коллегу Курбанов.
— Я же сказал, с Кривощековым вышла случайность, — вспылил Левашов.
— Случайность — это то, что твой Кривощеков никого не убил, — недобро усмехнулся Курбанов.
— Тихо! — рыкнул начальник. — Кривощеков, собирай свои вещи и пошли. Ты здесь больше не служишь. Время пока идет проверка дома проведешь.
— Илья Юрьевич, да не мог я бросить эту чертову бутылку! — чуть не рыдая, вскричал Кривощеков.
— Я все сказал!
Наконец вокруг всё стихло. Все ушли. Головачев с Курбанов в свое крыло. Кривощеков, собрав вещи, через отдел кадров поплелся домой, а Левашов проконтролировал его уход.
Я остался один в неубранном кабинете. Стоял у того злополучного окна и смотрел вдаль. Меня слегка потряхивало от содеянного. Кажется, я переборщил. Хотел лишь от Кривощекова избавиться, а подгадил всем. Теперь перед коллегами маячила служебная проверка, а за ней и дисциплинарные взыскания. А ведь ни Мохов, ни Головачев мне ничего плохого не сделали, и с Левашовым не все так однозначно. Как же мой принцип 'не жалеем тех, кто не пожалел нас'? Получается сам его себе определил, сам и нарушил. А может
Я горько усмехнулся своим мыслям. Вот так все и бывает — там уступишь, тут отступишь и на выходе получаешь… не знаю кто в итоге получается.
Я помотал головой — какая-то фигня в голову лезет. Не до морализаторства мне сейчас. Вот выберусь отсюда, тогда сяду и все осмыслю, дам совести себя погрызть вволю, если она к тому времени не атрофируется.
Я усмехнулся и резко отвернулся от окна. Пробежал взглядом по бардаку, что остался в кабинете. Надо что-то со всем этим делать.
Внезапно дверь открылась.
— Чапыра, Альберт? — спросил заглянувший в кабинет мужчина в форме старшего лейтенанта органов внутренних дел и с кожаной папкой в руках.
— Да, это я, — ответил я нежданному посетителю.
— Я следователь Сорокин, Антон, — протягивая мне руку, мужчина переступил через порог, стараясь не задеть разбросанные уголовные дела и пустые бутылки. — Мне сказали тебя на выезд с собой взять. — сообщил он цель своего прихода.
— Поехали, — пожал я плечами. Уборка откладывалась.
Мы спустились на первый этаж и зашли в дежурную часть.
— Знакомься, это Юра Новиков, — Сорокин указал на старлея, мужчину лет тридцати, что при нашем приближении не отрывая уха от телефонной трубки, пожал нам обоим руки.
— Адрес продиктуйте! — прокричал он в трубку. — Какая улица? По громче, не слышу!
— А это Коля Кравцов, — я пожал протянутую руку мужчине с лейтенантскими погонами.
— И куда мне этих баб девать? — сразу же отвлекся он от нас. — Там мужики сидят. — объяснял он патрулю, что привез двух женщин шаромыжного вида, которые в это время стояли в коридоре за стеклом дежурной части и смирно ожидали своей участи.
— У вас что одна камера?! — пытался отвязаться от добычи старший патрульный.
— Альберт, не спи, — поторопил меня Сорокин и мы прошли дальше. Спустились по ступеням и вышли на территорию закрытого двора, куда из моего кабинета выходят окна.
— Залезай, — указал мне на служебный уазик Антон.
В машине кроме водителя было еще два человека, оба в звании лейтенанта. На переднем пассажирском сидении сидел почти мой ровесник. Он развернулся и с прищуром рассматривал на меня.
— Это наш новый следователь Альберт Чапыра, — начал представлять нас друг другу Сорокин. — А это Вадим, инспектор уголовного розыска, — кивнул он на молодого. И Сергей Львович — наш эксперт, — указал он на мужчину постарше.
— Ну что, погнали? — развернулся к водителю Вадим, когда все поручкались.
— Говорят у вас там сегодня веселуха, — Вадим вновь развернулся к нам вполоборота, как только мы тронулись.
— Да без понятия, краем уха только слышал, — отмахнулся от него Сорокин. Не до этого было. По уши в работе.
— Говорят, Кривощеков допился до белочки, начальство начал из окна отстреливать, — Вадим заржал. Сергей Львович заинтересованно прислушивался. Водитель в пол глаза наблюдал за нами через зеркало.