Следак
Шрифт:
— Что-то вы быстро, — прокомментировала она наш приход. — Ну пойдемте пить чай.
— Ой, Людмила Андреевна, я не могу, — состроила печальное лицо Ира. — Мне печатать надо. Иначе Капитолина меня сожрет, — с этими словами девушка, подарив мне улыбку, скрылась за углом.
А мы втроем зашли в кабинет, напротив. Он был точной копией моего: два стола, стеллаж в половину длины стены, все поверхности завалены делами. Единственное, вместо раскладушки у девушек стояло кресло, такое же как у начальника отдела.
Пока я,
Чайник вскипел быстро и, налив всем через ситечко кипяток с заваркой, Людмила уселась на свободное место.
— Ну, рассказывай, — обратилась она ко мне в то время, когда я, определившись с выбором, взял в руки шоколадную конфету.
— Что рассказывать?
— Как у нас оказался, — пояснила женщина свой вопрос.
— Представляешь, Люд, Альберт с детства мечтал стать следователем! — перебила меня Ксюша.
— Что, прямо-таки с самого детства? — потребовала у меня подтверждения Людмила.
— Ага, с пеленок, — кивнул я и засунул в рот конфету.
Пару секунд она поморгала, смотря на меня, а затем прыснула от смеха.
— Распределили? — спросила она, отсмеявшись.
Я неопределенно пожал плечами.
— Я не поняла, так ты чего придуривался что ли? — теперь уже Ксения захлопала глазами.
— Чего это? — оскорбился я и сменил тему. — Девушки, может вы расскажите молодому перспективному сотруднику, как тут у вас все устроено? — коллеги кивнули. — Мне Левашов какие-то дела подкинул. Чего мне с ними делать?
— Неси, посмотрим, — с готовностью откликнулась на просьбу Людмила.
Я метнулся в свой кабинет. Кривощеков, похрапывал, лежа головой на столе. Схватив приготовленную для меня пачку дел, я вернулся к девушкам.
— Ну вот смотри, — принялась объяснять мне Людмила, как только завладела принесенной мною пачкой. — Дела возбуждены по сто сорок пятой и сто сорок шестой — это кража и грабеж. Теперь их надо отработать. В первую очередь выносишь постановления о принятии дел к производству. Бланки я тебе дам. Вот здесь, — она открыла одно из дел и пролистала страницы, — не допрошен потерпевший. Значит тебе его нужно будет допросить под протокол. Так же напишешь отдельные поручения органам дознания, чтобы они установили свидетелей и лицо, совершившее преступление. Это понятно?
— Понятно. А дальше что?
— А дальше ждешь два месяца и дело приостанавливаешь.
— И все? — не поверил я.
— И все, — подтвердила она.
— И преступника искать не надо? — я недоверчиво уставился на Людмилу. Что-то мне явно не договаривают.
— Почему? Я же объясняю — дашь отдельные поручения угро.
— А
— Допрашивать тех, кого тебе доставят, — как о самом разумеющемся сказала она.
— А если преступника найдут?
— Тогда дело для передачи в суд будешь готовить — назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить — умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут, — и Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала.
— И что все следователи так и работают? — в голове не укладывалось то, что я сейчас слышал.
— Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидят, те дела в суд направляют, как на конвейере.
— Прям, на конвейере, — не согласилась с коллегой Ксения. — Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам.
И женщины вновь рассмеялись.
— А почему такое деление следователей? — я все еще пытался докопаться до истины.
— Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит — это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются.
— А еще какие есть показатели?
— Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От этого все и пляшут. Понял?
— Кажется, да.
Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле волги прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции.
"Высокое начальство? — я высунулся в окно и присмотрелся. — Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ".
Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову.
Глава 21
План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И чтобы не оставлять следов, через бумагу взял одну из бутылок.
Забурлил в крови адреналин.
Возвращаюсь к окну, прицеливаюсь и метаю бутылку чуть в сторону от начальства поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло, и чтоб не сильно копали.
Отступаю от окна, слышу звон разбившегося стекла и мужской мат. Пинаю стул, на котором сидит Кривощеков. Убеждаюсь, что он валится на пол, сметая за собой все что лежит на его столе и начинает просыпаться. Хватаю со своего стола одно из дел, кладу в него использованный лист бумаги и выхожу в коридор. Два шага до соседей, и я вновь с озадаченным видом предстаю перед девушками.