Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
– А баюны?
– Нет, баюны ядовитые. Так что на одном участке вы вполне можете как быть сожранным вендиго, так и высосанным баюном; одно другому не мешает.
– Хорошо, – инквизитор, наконец, закончил подрезать сало так, чтобы оно идеально сравняло свои края с краями хлеба, критически осмотрел своё творение и капнул сверху немного томатной пасты, – давайте представим себе чисто теоретическую ситуацию: я столкнулся в лесу с вендиго. При мне... ну, допустим, всё то же, что и сейчас. Смогу я унести ноги?
– Сможете, если не начёте тут же палить изо всех стволов, или кидаться заклятьями. К колдовству вендиго крайне устойчивы, а пули их, скорее, раздражают.
Главный механик «Мамона» выкатился из тьмы пушистым шаром, пыхтя и выдыхая клубы пара изо рта. Его бобровая ушанка сползла набок, а на руках были изгвазданные в масле и мазуте толстые каучуковые перчатки.
– Раз-з-з-зриште длжить! – Фолк подавился, закашлялся, и приложил два пальца к виску. – Так скз-з-зать, по ситуации!
– Наденьте маску, Фолк, а то лёгкие простудите, – пожурила Анна механика. – Ну, докладывайте, что у нас там.
– Повреждения вездехода минимальные, слава Горнему Эфиру! Если бы вовремя заглушили двигатели, а не пёрли прямо в эту ледяную стену, то и того бы не было. Гидрашку до утра залатаем... ну, ладно, до полудня. С санями похуже: две машины в хлам. Только на запчасти и остаётся развинтить. – Он горестно махнул рукой и в сердцах сплюнул в сугроб. – А, и, это, – Харитон живой. Очухался, гад. Ему Сендей дал каких-то пилюль и отправил отдыхать в каюту.
– Ф-ф-фух. – Анна облегчённо выдохнула, – вот это действительно хорошие новости! Ладно, Фолк, занимайтесь тягачом и отправьте Руфуса проверить посты. Пусть докладывают обо всех странностях – вот буквально про каждый скрип. Не могли «снежинки» просто так уйти.
– Думаете, замыслили чего? – Механик озабоченно нахмурился. – Ждут, пока мы ножки свесим, а они и прыгнут?
– Всякое может быть... В общем, уши держим востро.
– Вы действительно думаете, что элементали вернутся? – спросил Метлби, когда механик, громко топая и поднимая снежные тучи, скрылся в темноте. – Что-то я сомневаюсь.
– Я тоже сомневаюсь. – Анна поморщилась и принялась жевать луковое колечко. – Но это Хлябь, так что лучше без шуточек и излишней расслабленности. Хотя меня больше волнует другое.
– И что же? – Метлби аккуратно налил даме в рюмку по самый венчик; розовато-бурая жидкость тут же запузырилась. – Ого, сколько же тут градусов? Мы хоть выживем?
– Почему «снежинки» на меня не нападали. – Анна задумчиво покачала рюмку в руке, осунулась и словно провалилась взглядом в бушующие недра костра, где трещала, шипя, сосновая смола. – Это ведь уже не первый раз такое. Только сейчас я уже не могу игнорировать факты.
– Раньше они вас тоже не трогали?
– Фигаро, вы же сами понимаете, что такое битва: все стреляют, бегут, кругом огонь, грохот, пули свистят, «снежинки» пуляют своими ледяными лучами, а ты знай только прикрываешься щитами, бежишь, стреляешь, перезаряжаешь...
– Но теории у вас были?
– Конечно, господин Френн... Да перестаньте вы уже мучить этот бутерброд! Вы ещё чёртика из него вырежьте... Теории, разумеется, были. Поначалу я думала, что это всё из-за того, что я колдунья. Ну, например, спрайтов раздражает моя аура или что-то в этом духе. Но потом поговорила с другими колдунами, и выяснилось, что нет, ничего подобного. Наоборот: «снежинки» в первую очередь атакуют именно колдунов – то ли чувствуя эфирные искажения, то ли просто наученные горьким опытом предыдущих столкновений. И вот теперь – это. Я ведь специально вышла туда, на этот холмик, в открытую. Ну, повесила на себя пару щитов, понятно, я же не сумасшедшая. Результат вы видели.
– У вас есть предположения, почему так происходит? – Метлби был – само спокойствие; его голос – концентрированная мягкость и отрешённая усталость, но глаза магистра цепко следили за Анной исподтишка. – Ну хоть какие-нибудь?
– Нет, – коротко ответила командир и залпом опрокинула рюмку, даже не поморщившись. Было видно, что более развёрнутого ответа не будет.
– Хорошо, – Фигаро поспешил разрядить обстановку, – а как насчёт оборотней? Они на вас так же реагируют?
– Оборотни? – Глаза Анны Гром удивлённо расширились. – Оборотни-то тут при чём? Я с ними почти не сталкивалась; эти твари на крупные отряды и не нападают почти. А что?
– Да ничего, – инквизитор украдкой пнул следователя носком сапога по лодыжке, – просто интересно. Может, у вас аура такая особая, что вас все Другие боятся.
– Если бы... – Командир мечтательно зажмурилась. – Про некоторых гвардейцев рассказывают, что их чудь лесная стороной обходит, что заговорённые они, и всё такое. Да только чушь всё это, ерунда, сказки Дальней Хляби. Шаровые молнии прикладом отбивать – да, такое мои парни умеют. А вот чтобы Другие... Нет, враньё.
– И всё же. – Метлби, не меняя тона, аккуратно плеснул себе мухоморовки на самое донышко рюмки и принялся натирать зубком чеснока горбушку чёрного хлеба. – Вы колдунья, и довольно сильная. Возможно, вы и не дружите с квазиматематикой, но в плане обращения с Единым Полем у вас всё пучком. Более того: вы умеете смотреть в эфир очень глубоко. В такие глубины, куда некоторые колдуны – ну, вот я, например, – и с приборами-то заглянуть не могут. А, значит, чувствительность к эфирным искажениям у вас очень велика. И здесь, совсем рядом, разверсты, буквально, врата преисподней; эфирная воронка невообразимой силы, аномалия вне категорий, порождающая нечто, управляющее стаями бессмертных оборотней и элементальных спрайтов. Неужели вы это совсем никак не ощущаете? Никогда не поверю.
Анна задумалась. Она думала довольно долго, и в её немигающих, жутко застывших глазах плясали отблески костра.
Затем командир словно включилась, как автоматон: прочистила горло, отрезала себе кусок вяленого мяса, поперчила его, посолила, нетерпеливо постучала ногтиком по пустой рюмке, которую предупредительный магистр тут же наполнил.
– Около месяца назад, – командир чуть наморщила лоб, рассеяно потирая левый висок, – мне приснился странный сон. Точнее, это было видение – ну, самое обычное, какие постоянно случаются у колдунов.