Следователь по особо важным делам
Шрифт:
— Игорь, дорогой, у нас дома настоящий лазарет.
Гриппуем все.
Голос у неё был простуженный. Надя кашляла и говорила с французским прононсом. Заводить речь о поездке в Скопин, о новогоднем катании на санках и вообще о снежных развлечениях было бы издёвкой.
— Давно у вас домашний госпиталь?
— Я уже забыла. Сначала мама, потом Кешка. Теперь я, а мама ещё не встала. Ужас.
Я несмело предложил:
— Наденька, я мигом буду у вас. Может, купить что надо?
— Спасибо, Игорь.
Брат опекает. Я говорю ему: «Из просто брата ты превратился в медбрата…»
— Я приеду, — вырвалось у меня решительно.
— Нет-нет. Грипп. С этим не шутят. А ты вообще простужаешься легко.
Но я настоял на своём.
Мне хотелось чем-нибудь обрадовать Кешку, и я забежал в зоомагазин. Но там мне предложили лишь чучело куропатки и сушёного мотыля для корма рыб.
Короче, поехал на встречу с Надиным сыном без подарка.
У меня так всегда: самое важное, самое ожидаемое случается внезапно и в неудобное время.
Но цветы для будущей тёщи я все-таки купил.
Открыла мне Надя. В халатике, но с хорошо уложенными волосами. Я потянулся поцеловать её (в коридоре никого не было), она отстранилась:
— Не надо, схватишь грипп. Раздевайся, не шуми.
Мама спит. Пойдём на кухню.
Это меня устраивало. Честно говоря-проголодался.
Наконец-то придётся отведать её разносолов.
Кешка. Худенький мальчик в джинсах с иностранными нашивками. Большая голова на тоненькой шее. Совсем не Надины глаза. Круглые, чёрные, как сливы. Курчавые тёмные волосики. Он деловито помешивал ложкой какое-то варево в кастрюльке.
На стуле лежал сиамский кот. Гордый и ужасно брезгливый. Во всяком случае, он почти не смотрел на мою персону.
— Кеша, познакомься с дядей Игорем, — сказала Надя, складывая апельсины в ажурную вазочку.
Мальчик протянул мне левую руку (в правой oil держал ложку) и спросил:
— Вы следователь по особо важным делам?
— Я самый.
— Есть с нами будете?
— С удовольствием, — ответил я, удивляясь его взрослой манере держаться.
— Хочешь вымыть руки? — предложила Надя и показала мне ванную. Расположение её я знал и сам. Как у меня. Как в сотнях, тысячах квартир и Москве.
Вытирая руки полотенцем, я лихорадочно обдумывал, что бы рассказать Кешке. Какое-нибудь дело? Или экспертизу? Но в голову ничего не шло, Я вернулся к столу. Надя поставила передо мной тарелку… покупных пельменей, что варил Кешка.
Может быть, по случаю болезни ей не до готовки? Наверное, так.
Во время еды послыш-ался странный крик из комнаты.
Я удивлённо посмотрел на Надю. А она сказала сыну:
— Принеси Ахмеда. Разбудит бабушку.
Кешка ушёл и вернулся с попугаем. Небольшой, не очень яркий, он все время наклонял голову, словно пытался что-то разглядеть.
— Канаду? —
— Лори, — ответил Кешка, сажая птчцу на специально прибитую к стене жёрдочку. Попугай стал маршировать по ней то в одну, то в другую сторону, перехватывая прутик лапками. — Они самые способные к речи, — пояснил мальчик. — Вернее, к звукоподражанию. Они ведь не понимают, что произносят.
— Он уже много знает слов?
— Двенадцать. — Кешка подошёл к птице, легонько постучал по жёрдочке: — Ахмед, здравствуй. Здравствуй, Ахмед.
Лори косил на него глаз и перебирал на спине крыльями.
— Здравствуй, Ахмед, — сказала Надя.
Попугай раскрыл клюв и произнёс:
— Х-р-р-ш-о.
— Это значит «хорошо», — «перевёл» Кешка.
— Ну а как у тебя дела с удавом? — поинтересовался я, чтобы показать осведомлённость о его желаниях.
— Я уже договорился с одним герпетологом поменяться, Он из Индии приехал. Да бабушка против, — вздохнул Кешка.
— Хороший удав?
— Да, очень красивый горный питон. Они, понимаете, не очень большие… Может, ещё уговорю бабушку,
— А что ты предлагал в обмен?
— Макаку-резус.
Я невольно оглянулся:
— У вас, значит, обезьянка живёт? Ты, Надя, ничего об этом не говорила.
— Нет, не живег, — ответил за неё сын. — Но папа обещал привезти, как только я попрошу. Он часто летает в Гавану. Через Африку.
При упоминании об отце мне сделалось неуютно. Разговаривая с Кешкой, я не выпускал из поля зрения и Надю.
Она молчала. Как мне показалось, наблюдала, изредка бросая взгляды то на меня, то на сына.
Мы кончили есть. Надя занялась посудой. И я видел теперь только её спину.
— Да, животные-это очень интересно, — сказал я, чтобы как-то перехватить нить разговора и увлечь Кешку. — Особенно в век техники, урбанизации. Я читал где-то, что теперь львов ввозят не из Африки в Европу, а наоборот.
Разводят в зоопарках и потом выпускают на волю, в привычные условия.
— Это только опыты, — рассудительно произнёс мальчик. — Звери,. рождённые в зоопарке, не умеют добывать себе пищу. И большей частью гибнут на воле.
Надя неожиданно повернулась:
— Может, вы пройдёте в столовую? Кеша, пригласи дядю Игоря. Неудобно на ку.хне…
— Нет, — запротестовал я. — Здесь уютней. Да и не разбудить бы Варвару Григорьевну…
На самом деле я ещё не решался оставаться с Кешкой наедине. При Наде мне было легче с ним общаться.
— Ну смотри, — ответила она.
— Техникой ты не увлекаешься? — спросил я Кешку.
Он отрицательно покачал головой.
— Книгами?
— О животных.
— А приключенческой литературой, детективами? — Мне надо было перекинуть мостик в область, где я был на коне.