Следствие не закончено

Лаптев Юрий Григорьевич

Первый вечер, проведенный Настей среди охотников, оставил у девушки отрадное впечатление. Ей понравилось, что эти чужие друг другу и разные по характеру люди жили дружной семьей и любили свое дело.

— Живем, как караси в тине, — тепло и сытно. А колхозу от нашей тихой жизни большой доход, — хвастался Алексей Кирьянов.

— А не скушно вам здесь? — спросила Настя.

— Вот те раз. Скуку, девонька, старухи выдумали, чтоб на тот свет не обидно шагать было.

Петька громко захохотал

на шутку дяди. Остальные тоже улыбнулись.

— Он кого хошь развеселит, — одобрительно глядя на Кирьянова, сказал Ложкин.

— Да и она, матушка, помогает, — Кирьянов щелкнул пальцем по литровой бутылке и хотел налить Насте.

— Нет, нет, Алексей Павлович, я ведь не балуюсь этим делом, — остановила Кирьянова девушка. Правда, перед этим она уже вытянула стаканчик, с мороза, но тут же дала себе слово больше не пить. У Насти и так уже кружилась голова, и все тело охватила приятная истома.

«Вот живут же люди приятно как», — думала она, вспоминая перенесенные за последние дни обиды, и ласково оглядела лица охотников. Смутилась, встретившись взглядом с Семеном Лосевым. Показалось, что Семен смотрит нехорошо. Настя отвела глаза и почему-то сразу почувствовала усталость.

— Спать куда меня положите?

— В самую середочку, — пошутил Кирьянов, но Настя не улыбнулась. Шуточка ей не понравилась.

— Ты, Алексей, воздержись несколько, — сердито ответил за Настю Ложкин. — Это тебе не Капитолина — веселая баба.

— Неужто и пошутить нельзя?

— Не к чему. Я твои прибаутки знаю. Теперь, брат, шутить выходи на улицу. И вообще, чтобы никаких выражений. — Ложкин строго оглядел всю бригаду. — Нам с тобой, Алексей, Настенька будет вроде дочки, а им — как сестра. И табачищем не дымите почем зря.

Настя благодарно посмотрела на Ложкина.

— Сестра так сестра, абы не теща! — усмехнувшись, сказал Семен Лосев, встал, потянулся так, что затрещала на бугристых лопатках рубашка, и вышел на улицу.

К Насте подсел Вася Ложкин. Доверительно зашептал на ухо:

— Ты не бойся, Настасья Ефимовна. Ребята у нас хорошие, хоть и одичали малость на лесном положении… Про брата твоего охота послушать и адресок бы заполучить. Я Сергею Ефимовичу письмо хочу написать; призываюсь нынешний год, так чтобы к себе в часть устроил.

— Вот тебе будет отдельная горница, — сказал Ложкин, завесив пестрядинным пологом угол за печью. — Ложись-ко, а то, видать, заморилась.

— Заморилась, да… — Настя поднялась и прошла за полог. Но несмотря на усталость, заснула не скоро. С непривычки жестковато показалось на топчане, да и мысли докучали невеселые.

16

Свою работу в бригаде Настя начала с того, что провела генеральную

уборку в избе. Отскоблила ножом и промыла горячей водой окна, пол и пары. Побелила печь. Осторожно обтерла влажной тряпкой закоптелый портрет Владимира Ильича и украсила его свежими, пахучими ветками пихты. Потом оттерла кирпичной крошкой и перевесила в удобное место медный рукомойник, постелила у порога чистую рогожку и лишь тогда присела на лавку усталая, но довольная. Сказала сама себе: «Не хуже, чем у людей стало». Еще полюбовалась на дело рук своих. Потом спохватилась: «Ох, чего ж это я сижу-то!» — и занялась стряпней. От хорошего настроения завела песню, сначала негромко, потом распелась:

Не вейтеся, белые чайки, Вам некуда, бедные, сесть…

Песня как будто и невеселая, а петь не скучно.

И картошка чистится веселее.

— Эх, мать честная из-под Тулы-города! — только и мог вымолвить, оглядывая избу, вернувшийся с охоты Ложкин. — Неужто все сама?

— А то кто же? — горделиво отозвалась Настя и, взглянув на ноги Ложкина, добавила: — Чесанки охлопал бы, Кирилл Иваныч. Там в сенях веник я припасла.

— Что верно — то верно, — спохватился Ложкин и вышел в сени. Вернувшись, еще раз внимательно оглядел посвежевшую избу и сказал Насте: — Не знаю, чем тебя и премировать за такое старание.

— А ничем. Я ведь за свое кухарничанье трудодни получаю.

— Капитолина тоже получала, а с нас брала особо, хоть и не шибко заботилась.

— Вольно было давать.

— А нам не жалко. Заработаем, Настенька, на все. Белки нынешний год на дереве больше, чем шишек.

Вошли еще двое охотников — Семен Лосев и Вася. Тоже удивились.

— Куда с такими ногами претесь! — заорал Ложкин.

Ребята, не успев даже путем осмотреться, выскочили в сени.

Настя рассмеялась.

И обедом охотники остались довольны.

— Зря ты, Настасья Ефимовна, нас так ублажаешь, — уписывая тушеного зайца, сказал Кирьянов.

— А то вам плохо?

— Нам-то в самый раз, а вот тебе… Захочешь, не ровен час, замуж, а мы не отпустим.

— Не отпустим! — поддержал шутку дяди Петька.

— Не собираюсь. А захочу — так и здесь жениха найду, — шуткой на шутку ответила Настя, но тут же смутилась, почувствовав на себе пристальный взгляд Семена Лосева.

— Белого кочета на серого менять — даром время терять, — многозначительно произнес Кирилл Ложкин. Настя, конечно, сразу догадалась, на какого «белого кочета» намекает бригадир, и ото ее рассердило.

— А ты, Кирилл Иваныч, бабьих сплетен не повторяй… Чай пить будете?