Следствие по-русски 2

Леонтьев Дмитрий Борисович

Я с тревогой посмотрел на наручные часы и перевел взгляд на окно — иерея еще не было. Но рисковать мне не хотелось. И, в конце концов, в соседнем отделе работали весьма приличные оперативники, а взваливать все беды на хрупкие плечи деревенского жителя Куницына было бы по меньшей мере несправедливо. Легкий укол совести я мужественно стерпел.

— Что ж, извините, — сказала женщина и встала. — Это была глупость с моей стороны. Что-то вроде детской веры в сказки. До свидания.

Она направилась к выходу, а я с облегчением перевел дух. И в это время, сияя ослепительной улыбкой, в кафе вошел Разумовский. Я быстро перевернул лежащую на столе книгу лицевой стороной вниз. Подумал и положил ее на стул рядом с собой. Подумал еще немного и сел

на нее сверху.

— Здравствуй, Коля, — приветливо пробасил подошедший иерей. — Что это ты смотришь на меня так испуганно? Неужели Сергеев не смог до тебя дозвониться?

— Э-э, — промямлил я, искоса поглядывая на застывшую в дверях женщину, — смог… дозвониться…

— Ты уж извини, что все так получилось, — сказал иерей, присаживаясь за стол. — Я просто физически не имел возможности сообщить о своем местопребывании. Ты же знаешь, как обстоит дело с телефонной связью в заброшенных деревеньках. Когда Алена рассказала, что своей тревогой за меня она подвигла тебя на эту поездку в город, я срочно выехал следом. Но, как вижу, все в порядке. Правда, у тебя какой-то испуганный вид, — встревожился он. — С тобой все хорошо?

Я поймал на себе возмущенный взгляд женщины и скромно потупился.

— A-а, я догадался! — лукаво улыбнулся Разумовский. — Ты боишься, что я, как обычно, попрошу тебя оказать мне помощь в расследовании какого-нибудь загадочного случая из жизни моих прихожан? Нет, Коля, могу тебя обрадовать — в этот раз нет. К счастью, вот уже два месяца, как подобные беды обходят моих друзей стороной. И у нас с тобой есть несколько спокойных и приятных часов, чтобы, никуда не спеша, отдохнуть, наслаждаясь беседой. Давненько не удавалось нам с тобой просто посидеть и поговорить, а?

Посмотрев на решительно направившуюся к нашему столу женщину, я вздохнул, достал презентованную Сергеевым книгу и, открыв ее, отрешенно углубился в чтение…

ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА

И что душа? Прошлогодний снег!

А глядишь, пронесет и так…

В наш атомный век, в наш каменный век — на совесть цена пятак!

И кому оно нужно, это «добро», Если всем дорога — в золу…

Так давай же, бери, старина, перо!

И вот здесь распишись, в углу.

А. Галич Я вытер струящийся со лба пот и еще раз налег на шест, стараясь сдвинуть камень с места. Но булыжник не поддавался. Я выпрямился и огляделся. Мой выбор остановился на березовом чурбане, сидя на котором Разумовский с интересом наблюдал моими мучениями.

— Дай-ка мне свое «кресло», — потребовал я и, подкатив обрубок поближе к камню, приладил на него шест. — Сейчас постараемся сдвинуть его с помощью рычага, это старое… Проклятье!!!!!

С громким сухим треском шест переломился, и, потеряв равновесие, я едва не растянулся на земле.

— Вот ведь гад! — рассвирепел я, пнул камень ногой, сморщимся от боли и пнул его еще раз. — Вот тебе!.. Ну, я до тебя доберусь!

— Помощь нужна? — участливо спросил иерей, на лице которого появилось некое выражение, отдаленно напоминающее сострадание. — Мне даже смотреть на тебя больно. За те полчаса, пока я жду…

— Не мешай! — заявил я, вновь берясь за шест. — Она — моя!

— Да кто «она»?! — не выдержал Разумовский. — Что ты вообще делаешь?

— Клад ищу, — пояснил я, поднимая с земли лопату и с трудом ворочая ею в каменистой почве. — На этом самом месте стоял до революции большой зажиточный дом… Видишь камни? Это фундамент.

— А с чего ты взял, что там есть клад? — полюбопытствовал! иерей. — Судя по тому, что дом стоял среди леса, это вполне могла быть сторожка лесника.

— Это не столь важно. Меня интересуют традиции… Два дня! назад к старушке, у которой я беру молоко, приезжал родственник из Москвы. Ученый. Он-то и рассказал мне, что в этих местах полным-полно кладов. Просто на каждом шагу — клад. Meста, видишь, какие? Два озера, лесное и долинное, в двух километрах — река. В таких местах издревле люди селились. Здесь десятки заброшенных

деревень и усадеб. Вон тот холм видишь, на берегу озера? Пятнадцать лет назад там был интернат. А он, в свою очередь, расположен в бывшем барском имении. Говорят, красивейшие хоромы были. С удивительным мастерством созданные и украшенные. Все уничтожили… Но среди местных старожилов до сих пор ходят легенды о спрятанных в окрестностях сокровищах. Археологи этими местами еще лет сто не заинтересуются, а для местных жителей какой-то клад искать, вместо того чтоб делом заниматься, — признак душевного расстройства. Но — я-то верю, что клад есть… А вон те курганы видишь? На вершине! каждого из них выложены огромные круги из могучих валунов. Не знаю, что это, но тот ученый говорил, что, судя по форме, месторасположению и каким-то «топографическим признакам», они очень напоминают могильники… А вон там, где сейчас проходит дорога, после дождя на поверхность вымывает медные и серебряные монеты середины прошлого века. Я лично нашел две монеты. Видимо, где-то захоронен клад… А вон там, за лесочком, я нашел несколько окопов. Во время войны в деревне стоял немецкий штаб, и взвод гитлеровцев остался прикрывать эвакуацию документов. Сами они погибли и захоронены в братской могиле метрах в ста от места схватки. Но на месте боя я нашел несколько подсумков, зарытых в изголовье окопов. Мало что! сохранилось, но все равно интересно.

— И много ты таких «кладов» нашел? — усмехнулся иерей. Я

— Десятка два монет будет, — похвастался я. — Самая старая — конца восемнадцатого века. Остатки кухонной утвари, пара полусгнивших шкатулок, две иконы в хорошем состоянии… Правки, с немецкими штампами на обратной стороне. Видимо, для какой-то коллекции взяли, да с партизанами договориться забыли. Ну и тому подобная дребедень.

— Каждый сходит с ума по-своему, — философски заметил Разумовский. — Если человеку время некуда девать… У тебя ведь много времени?

В другой раз я, может быть, и заметил бы несколько двусмысленный оттенок этого вопроса, но сейчас я был слишком увлечен.

— Не так уж и много, — отозвался я, неустанно работая лопатой — Но в промежутках между работой… Уж больно это захватывает. Места здесь глухие, все равно никто не увидит, так почему бы и не подурить? Жалко, металлоискателя нет, я бы здесь такие раскопки устроил! Приходится только на собственную логику полагаться, да знание истории да на местный фольклор. Раньше в этих краях существовал обычай: под одним из краеугольных камней, на котором строился дом, закапывали монету. На счастье, для «привлечения в дом богатства». Вот ее-то я и пытаюсь, вырыть. Только вот под каким из трех булыжников искать,? Но ничего, я до нее доберусь!

— Понятно, — кивнул Разумовский. — А то я, признаться, немного удивился, когда Лена мне сказала, что ты пошел в лес на раскопки… Нет, если вдуматься, то некоторое удивление не покидает меня до сих пор. Но во всем этом есть кое-какие положительные моменты. Ведь я приехал к тебе фактически по этому Поводу. По поводу поиска сокровищ…

— Сокровищ? — насторожился я. — Настоящих сокровищ?

— Золото, жемчуга, бриллианты?

— Этого не знает никто, — покачал головой иерей. — Клад и клад, а что в нем… Не хочешь поучаствовать в романтическом Предприятии?

— Хочу ли я найти сокровища?! — возмутился я. — Ты спрашиваешь меня, хочу ли я найти настоящие сокровища? А что я, по твоему, здесь делаю?..

— Дурью маешься! — отрезал иерей. — Получаешь удовольствие от самого процесса, прекрасно понимая, насколько мизерны шансы найти что-нибудь ценное. Самое большее, что тебе светит, — находка ржавого утюга или не менее ржавого ухвата. А я предлагаю не только процесс, но и надежду на весьма ощутимый результат.

— А с чего это ты вдруг решил заняться кладоискательством? — запоздало насторожился я. — Что-то мне с трудом верится в то, что какая-то старуха открыла тебе «тайну золотого ключика». Скорее, дело пахнет «тремя картами»… Что это за сокровища и откуда ты о них узнал?