Следствие по-русски 2
Шрифт:
Я оттеснил ошеломленного Тавхаева плечом и вошел в квартиру.
— Что тебе нужно?! — испуганно-вызывающе завопил обретший дар речи Арслан. — Кто тебе дал право?! Это мой дом, немедленно покинь его! Я сейчас милицию вызову!
— Вызывай, — согласился я. — Как видишь, я пришел без нее, но если тебе угодно ее видеть — вызывай. Я подожду.
— Что ты хочешь? — спросил Тавхаев после минутного колебания.
— Неудобно разговаривать об этом на пороге, — решил я. — Проходи в комнату, не стесняйся.
Тавхаев пожал плечами и с деланно — безразличным видом прошел в комнату. Я последовал за ним. Комната вызывала восхищение. Скорее, это была даже не комната, а нечто среднее между секретным отделом какого-нибудь закрытого НИИ и центром управления космическими
— Иметь такое доходное хобби и заниматься преступлениями, — пожурил я его. — Или ты решил накопить на ЭВМ? А может быть, рассчитываешь в молодости позаботиться об обеспеченной старости?
— Не понимаю, — сказал Арслан. — О чем ты?
— У меня нет времени, — сказал я. — И я не могу позволить себе играть с тобой в обычные при таком деле игры. Мне придется действовать жестко, чтобы получить информацию, потому что отсчет пошел уже не на дни и даже не на часы, а на минуты. Час назад тебе звонила Оксана Омичева. Вообще-то она звонила в частную поликлинику, договариваться о приеме у психоаналитика, но почему-то набрала этот номер, и ответил ей ты. Она его стерла с АОНа, но я засек его несколько раньше, когда узнал твой голос. Она назначила время приема, и тебя это совсем не удивило. А теперь я хочу знать, что последовало дальше, с кем ты связался после этого, кому передал информацию и каким образом будет обеспечена встреча. Также неплохо было бы узнать, каким образом ты познакомился с этими людьми и как помогал им выкачивать деньги у Зимина.
Тавхаев молчал, видимо, собираясь с мыслями. Вытащил из пепельницы окурок «Беломора», долго чиркал спичками, ломающимися в его заметно дрожащих руках, наконец закурил и опустился на удобный регулируемый стул, единственный во всей комнате. Для меня места, откуда можно было бы вести неторопливую и хитросплетенную беседу, не нашлось, но оставаться в этой квартире долго я все равно не собирался.
— Хорошо, — вздохнул я после долгой паузы. — Тогда расскажу я. А ты уж подхватишь и поправишь меня при надобности. Ты действительно возглавил и осуществил удачную операцию по вирусной атаке на компьютеры банка. Но это была лишь первая часть задуманной операции. Шифровальный вирус был применен тобой не случайно, ты уже тогда рассчитывал на его дешифрацию. И ты ждал, пока служба безопасности банка будет искать встречи с тобой. По стечению обстоятельств, я вышел на тебя раньше, и ты с удовольствием «раскрылся». Меня тогда это сильно удивило: подобные операции обычно проводятся столь конспиративно, что выйти на осуществлявших их людей практически невозможно, а тут исполнитель едва ли не сам нарывается на встречу… Ты подменил счета во время восстановления информации, не так ли? Именно поэтому ты захотел работать в одиночку, бесконтрольно, а вовсе не потому, что боялся за свою программу. Я не знаю, какие именно счета ты заменил, но в одном уверен точно — в подмене счета Лопотова. Вы знали, что рано или поздно эта подмена обнаружится. Что это — компрометация или же «алиби от обратного», рассчитанное на доверчивость Зимина к своим друзьям? Проверки Лопотова и Дорохова были столь тщательны, что любой компромат скорее убеждал в невиновности, чем в преступных деяниях. А подставные лица все равно уже успели снять со своих счетов немалую сумму, переведенную тобой… Кто твой наниматель, Арслан? Дорохов? Лопотов? Зачем понадобилось Оксане участвовать в этом грязном фарсе, если деньги Зимина и без того принадлежат ей? Шантаж? Личная заинтересованность? Зачем взорвали нашу машину? Хотели, чтобы мы занялись этим делом и, как лица незаинтересованные, послужили гарантом достоверности какой-то информации для Зимина? Какой?..
Тавхаев выудил из пепельницы новый окурок и усиленно задымил, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Все не выкуришь, — посмотрел я на пепельницу. — У тебя их не меньше полусотни накопилось. А отвечать все равно придется. Нет смысла тянуть время. Я ведь минут через пять разозлюсь окончательно. Я и без того на тебя обижен. Ведь это я, лично я привел тебя
Вместо ответа Тавхаев потянулся за новым окурком.
— Ну что ж, — вздохнул я. — Вольному воля… Если тебе удобней говорить под принуждением, то так и быть, я тебе помогу… До отъезда Оксаны на прием к психоаналитику остался час, значит, у меня есть еще минут тридцать, не больше.
Я подошел к стеллажу, на котором были разложены блоки компьютерных дискет, и восхищенно покачал головой:
— Огромный объем работы. Наверное, составление такой коллекции заняло не один год? И уж наверняка здесь есть программы, над которыми ты работал лично. Долго, кропотливо и старательно…
Взяв одну из коробок с верхней полки, я вынул дискету и задумчиво покрутил ее в руках:
— Как ты думаешь, стоит она полутора миллионов долларов? Я думаю, что нет…
Дискета треснула в моих пальцах. Тавхаев дернулся всем телом, словно у него вырвали зуб, но усидел.
— А эта? — спросил я, вытаскивая следующую. — Вот эта стоит жизни человека?.. Хм-м, не стоит, — «удивился» я, глядя на две половинки, оказавшиеся в моих руках вместо целой дискеты. — А вот эта… Эта, наверное, оценивается в испохабленную и оплеванную жизнь честного и доброго человека… Ух ты, уже не оценивается… Будем искать…
Тавхаев ерзал на стуле, извиваясь всем телом от хруста ломающегося пластика, и даже закрывал глаза, но во мне проснулся чутко дремавший садист, и я «оценивал» одну дискету за другой. На третьей коробке Тавхаев «сломался» сам.
— Прекрати! — заорал он, бросаясь ко мне и выхватывая очередную дискету у меня из рук. — Прекрати! Это мое! Мое! Не дам! Я работал! Старался!
— Я знаю, — согласился я. — Но видишь ли в чем дело… У меня совсем нет времени на то, чтобы уговаривать тебя. А тебе необходимо тянуть его до встречи Оксаны с организатором… Но у меня есть маленькое преимущество: я еще не офицер угро и за честь мундира мне радеть не приходится. А сам по себе я далеко не гуманист и не боюсь показаться пакостником. Наверное, потому что я и есть пакостник. Пока мелкий. Но сейчас я выломаю вон из того динамика магнит и сразу стану крупным пакостником, пройдясь им по дискетам. На войне как на войне. Или, как говорят в Чикаго: ничего личного, приятель… Итак?
— Ты это не сделаешь, — простонал Тавхаев, сгребая дискеты в охапку. — Это мое!.. Мое…
Я сделал несколько шагов по направлению к динамику, и Тавхаев повис у меня на руке.
— Нет! — взвизгнул он. — Я скажу! Скажу… Я не знаю организатора…
Я сделал еще пару шагов.
— Подожди! Клянусь, что я его не знаю… Но он придет сегодня на встречу с девушкой в поликлинику… Только это не организатор. Это она все задумала… Она…
— Врешь! — не поверил я. — Этого не может быть.
— Незачем мне врать! — заорал в ответ перепуганный до отчаяния Тавхаев. — Я с ней постоянно дело имел. Это такая лиса хитрая! Ты смог бы столько времени играть так, чтобы это было незаметно не только окружающим, но даже человеку, который тебя любит?.. Это не просто актриса, ей за ее жизнь надо каждый год по паре Оскаров вручать… Толя Лысенко раньше в другой фирме работал, а я туда как-то через компьютер влез и кое-какие
данные увел. А он на меня вышел. Меня ему мой друг заложил. Но в милицию он меня сдавать не стал, а иногда моими услугами пользовался. А потом все это одно на другое накрутилось, и отступать уже поздно было. Они обещали, что это — последнее дело и я смогу заниматься чем хочу. Лысенко познакомил меня с Оксаной. Сказал, чтобы теперь я выполнял ее распоряжения. Они к тому времени уже изрядно у Зимина денег выкачали.