Следствие по всем правилам
Шрифт:
— Товарищ Казаринов! — неожиданно для себя окликнула корреспондента Лиля.
— В чем дело, дружок?
— Мы ведь голубую ель ищем, а не пальму.
Фотокорреспондент энергично погладил свою окладистую бороду и пообещал:
— Ель сниму отдельно! Они еще там остались?.. — последние слова он кричал уже из-за двери, демонстрируя, что самые занятые в редакции люди — фотокорреспонденты.
— Ну, ребята, спасибо, — Лидия Васильевна обняла их за плечи и проводила до дверей. — Молодцы, что пришли. Факты проверим, и, если подтвердятся, думаю, газета откликнется
— Кому? — в один голос вскрикнули Лиля и Саша.
Лидия Васильевна удивленно пояснила:
— Валентин Николаевич Баркин — наш активный автор, много пишет для «Курьера природы». Вы его знаете?
Карасева и Бельчиков растерянно переглянулись.
«„Дело — в шляпе“, — уверенно сказал Тулупчиков».
Когда Игорь Тулупчиков заглянул в чердачное окно, то, по его собственному выражению, чуть не загремел с крыши. И грохот, надо полагать, стоял бы приличный, так как Терем был высок, а местный дворник участвовал в месячнике «За санитарную культуру города», в связи с чем добросовестно отбрасывал снег от дома к деревьям.
Но в минуту опасности человек бывает предельно собран и осторожен, поэтому Игорь благополучно, за считанные секунды спустился с лестницы. И по его торжественному и взволнованному лицу Петька и Миша поняли, что произошло нечто необыкновенное.
— Отгадайте, что я видел! — Тулупчиков выжидательно посмотрел на ребят.
— Елку! — делая круглые глаза, выпалил Петька.
— Не угадал. Ну, Ягодкин?..
— К-клад! — Миша был уверен, что рано или поздно в их Тереме будет обнаружен старинный клад.
— Эх, плохо еще у вас с логическим мышлением, — осудил Игорь. — Кто потащит елку на чердак? И зачем?
— Распилить! — Петьку задело замечание Игоря.
— Распилить я дома могу. Частями легче вытаскивать, и никто не увидит, — Тулупчиков внезапно замолчал, пораженный догадкой. — Парни, а это — мысль!.. — Игорь разволновался не на шутку. — Слушайте внимательно, пинкертоны, — Тулупчиков понизил голос, хотя никого поблизости не было. — За чердаком следить! Глаз не спускать! Особенно, как стемнеет. Когда у вас мусор вывозят, Ягодкин?
Миша похлопал ресницами, как всегда в минуты растерянности, и сообщил:
— В-в полседьмого.
— А вчера была машина?
— Пра-аздник же.
— Так… — сложная работа мысли вызвала у Игоря нервный озноб. — Значит, сегодня или завтра — конец.
Лаптев-младший насупился. Тулупчиков расхохотался:
— Не соображаете?.. Преступника скоро поймаем! На чердаке лежит «шуба»!
— Ну и что? — Петька требовал подробностей.
— Ну, давайте встряхнем ваше серое вещество. Порассуждаем, — Игорь был настроен благодушно. — Значит, так. Ель и «шуба»— улики. Будет преступник их уничтожать?.. Обязательно. Поехали дальше. Как лучше всего от них избавиться? Быстро и незаметно?.. Ягодкин?..
Миша
— Не знаете?.. Подсказываю: голубенькую распилить и выбросить в мусорку. И — шито-крыто!.. А «шубу»?..
— Т-тоже — в мусорку! — радостно сказал Миша. Он понял наконец ход мыслей Тулупчикова.
— Зачем?.. Чердак — общий! Докажи, что я ее туда положил, — запальчиво сказал Лаптев-младший.
— А-а с-следы? От пальцев? — робко напомнил Ягодкин.
— Современный преступник не дурак, шарики у него крутятся, будь спок! Перчатки надевает. Вот так! — у Петьки был вид победителя.
— Все ра-авно, следы! — краснея произнес Ягодкин: он не привык спорить с Петром. — Т-а-ам — земля и п-пыль. А он ходил! И с-собака унюхает.
Тулупчиков с интересом следил за спором.
— Молоток, Мурзик! — он покровительственно встряхнул Мишипо плечо. — Котелок у тебя варит!.. Преступник н е п р е м е н н о придет на чердак! Тем более, он знает, что голубенькую ищут, и сильно уже перепугался. Он придет, а мы его — что?..
— Цап! — дружно крикнули Петька с Мишкой и обменялись серией коротких дружеских ударов.
— И дело — в шляпе, — закруглил мысль Тулупчиков. — Но смотрите! Никакой самодеятельности! — повторил он слова Николая. — А то… — и перед носами сотрудников возник выразительный монолит из пяти крепко сжатых пальцев.
«Да и не курица вовсе! Так, ма-аленький цыпленочек! Стоит из-за этого шум поднимать?!».
Чернецов встретил Андрея у входа, крепко пожал руку и пригласил:
— Пойдем.
Он повел его по длинному, узкому коридору с низкими потолками, освещенному лампами дневного света, которые гудели, как шмели в погожий день.
Они остановились возле одной из многочисленных дверей, отличавшейся от других лишь номером.
— С тобой будет беседовать Владимир Львович Корнев. Расскажешь, что знаешь, — коротко предупредил Чернецов и толкнул дверь.
За простым однотумбовым столом сидел человек в темно-синем костюме. Белоснежную, в мелкий цветной горошек рубашку рассекал широкий, завязанный модным узлом галстук. Человек взглянул на вошедших, легко поднялся и, не выходя из-за стола, пригласил:
— Проходи, Андрей, — он не улыбался, но ярко-карие глаза подбадривали, и Андрей без тени смущения и робости прошагал к столу, поздоровался:
— Доброе утро, Владимир Львович.
Корнев мельком взглянул на Чернецова:
— Спасибо, Сергей, познакомил.
Он удобно устроился на твердом стуле, жестом усадил Андрея напротив и без всякого вступления предложил:
— Рассказывай о результатах расследования. Только по возможности точно.
Слушал Корнев не перебивая, прямо смотря в лицо собеседника. Но удивительно, от этого не создавалось впечатления, что тебя просвечивают насквозь. Наоборот, взгляд организовывал, заставлял вспоминать подробности, мелкие детали.