Следствие считать открытым
Шрифт:
В тот же миг его разорвало на тысячи осколков и разметало по всему склепу — неудачливый костяк умудрился загрести в себя противомагический талисман, который теперь отлетел мне под ноги.
А может, он и лича разнесет на кусочки? Я, изобразив до смерти перепуганного простачка (что, кстати, не составило никакого труда), осел на песок, пригнулся и воровато цапнул талисман. Нестерпимая боль пронзила ладонь, словно я выхватил уголь из костра, но я все же кинул раскаленную пластинку прямо в саркофаг.
Я, наивный глупец, забыл, что на колдуне до сих пор висит Стальная Защита. А пластинка-то тоже стальная — она, спружинив о магическую
Десяток скелетов, оплетенных бугристыми песчаными жилами, медленно двинулся на нас плотным строем, похрустывая усохшими пальцами и клацая редкими зубами. Таниус рубанул одного сплеча, но клинок не встретил сопротивления — упругие струйки песка не давали распасться разрубленным костям.
Драться с марионетками бесполезно — надо сразу заваливать их управителя, чью Стальную Защиту смог бы пробить, скажем, добрый деревянный кол, исстари надежное средство успокоения нежити. Интересно, из какого дерева сделана крышка развалившегося гроба — кол-то должен быть осиновым.
Таниус услышал мой призыв, прекратил рубить неуязвимых мертвецов, зато раскроил черную доску вдоль и обтесал ее наподобие кола, а Штырь, насажав себе в ладони уйму заноз, вырезал на неподатливом дереве руну «О» и торжественно произнес:
— Нарекаю тебя осиной!
Для верности Штырь облил наконечник противомертвецкого орудия какой-то вонючей черной жидкостью, зашипевшей на воздухе, и бросился в атаку на лича с колом наперевес и с криком: «Смерть бессмертным!» Попавшийся ему на пути пескоскелет схлопотал торцом доски по черепу и от такого удара в прямом смысле слова потерял голову. Штырь все точно просчитал — он не стал нарываться на магический барьер и, не добегая пары шагов до защитного поля, метнул доску, как копье.
Черный кол с хрустом воткнулся в грудь лича, вышиб ему пару ребер и вышел с другой стороны. Костяной колдун склонил голову, пытаясь понять, что же с ним такое сделали, да так и замер. Сразу же рассеялось и все сотворенное им колдовство: песчаные струи прекратили свой ток, все скелеты осели бесформенными кучами костей и песка, а воздух вокруг сраженного лича затрещал и замерцал белыми искорками — это исчезло заклятие Стальной Защиты.
— Мы его сделали! — победно воскликнул Штырь, высоко подпрыгнув и сделав неплохое сальто. Видно, он и взаправду в свое время цирковым акробатом поработал.
И только я подумал, что уже все и что покойники к нам больше приставать не будут, как гнетущая тишина некрополя взорвалась леденящим душу стоном, от которого вновь вздрогнула земля, а на другой стороне склепа обрушился свод.
А замогильный стон не только не стихал, но лишь усиливался, и я с тихим ужасом понял, какой гадючник мы сейчас разворошили. Один потревоженный лич, конечно, не мог поднять всех усопших мертвого города, но он разбудил другого мертвого колдуна, тот — третьего и так далее. И теперь восстал весь некрополь, Сквозь пролом было видно, как в стоявшем рядом мавзолее замерцали оранжевые сполохи и затем оттуда гурьбой полезли пескоструйные скелеты. На нас они не обратили совершенно никакого внимания и направились куда-то в сторону площади.
Тут вдруг зашевелился и наш поверженный противник с доской в груди. Но в его движениях было что-то неправильное — он поднимался, словно кукла на веревочках, выворачивая руки из локтей и качая головой, как маятником. Это не
«Подходящая прелюдия к Концу Света, ты не находишь, Райен?» — прозвучало у меня в мозгу. Игрок? Но как он… «Конечно, ты всегда был догадлив. Сейчас я очень далеко от тебя, но теперь расстояние для меня не имеет значения. Я много раз пытался тебя победить, но каждый раз ты выворачивался. Теперь я знаю твое уязвимое место. Это — твои друзья, твоя сила — в них. Я буду убивать их одного за другим, пока вокруг тебя не останется пустота. И начну я прямо сейчас…»
— Недобрый день, господа авантюристы! — Сейчас Игрок обратился ко всем сразу. Таниус и Штырь одновременно повернулись в мою сторону, определенно заподозрив, что во мне вдобавок к вороху иных полезных способностей проснулся еще и талант чревовещателя. — Эй-эй, вы не в ту сторону смотрите, ментальная речь не по силам этому слаборазвитому мозгу!
— Вот это — Игрок, — уныло кивнул я в сторону костяного паяца, который, стараясь привлечь к себе всеобщее внимание, так резво замахал руками, что одна из них попросту оторвалась и упала в нескольких шагах от нас. — И он только что изъявил желание всех нас поубивать.
— А мне кажется, что я сейчас этого неугомонного покойничка по косточкам разнесу! — рявкнул Таниус, разозленный собственными неудачами на поприще борьбы с восставшими мертвецами.
Капитан немедленно рванулся к саркофагу, занося меч для удара, но тут же ему под ноги юркой змеей скользнула недвижимая дотоле отпавшая мертвая рука. Таниус, чей обзор был ограничен узкой щелью забрала, руку просто не увидел, с разбегу споткнулся и растянулся во весь немаленький рост.
А костяшка встала торчком, громко щелкнула пальцами, и все, что лежало вокруг нее, включая песок на полу, кучки костей и поднимавшегося на четвереньки капитана Фрая, — отъехало на десяток шагов во все стороны. После этого рука издевательски помахала нам, показала козу и резво упрыгала в саркофаг, прикрепившись на свое законное место.
— Пора заканчивать эти детские забавы, — зловещим голосом произнес Игрок, выстукивая на все еще сидевшей в его ребрах доске замысловатую дробь, похожую на похоронную музыку. — Какая занятная руна здесь нарисована! Кто автор?
— Ну я… — неохотно признался Штырь, напряженно думавший, что же делать дальше.
— Вы думаете, что это просто буква, а буква — это несколько изогнутых линий и не более того. Отнюдь нет, вы даже и не подозреваете, что в вашем горском узелковом письме до сих пор используются знаки древнехиггского алфавита, где каждая руна была магическим символом. В том числе и эта, «осиновая». Как известно, из осины делают гробы. Не просто так, по традиции, — руна «О» означает смерть. Смерть тому, кто ее начертал.
Пока Игрок толкал речь, руна на доске наливалась багровым светом. С последним словом она отделилась от основы, вспыхнула призрачным огнем и устремилась к Штырю. Малек отчаянно кувыркнулся в сторону, но руна тоже изменила направление полета и вошла ему в спину.
Маленький вор вздрогнул всем телом, замер на вздохе, судорожно рванул клапан на поясной сумке, выхватил маленький медный цилиндр, закупоренный пробкой, но открыть его не успел. Флакон выпал из ослабевших рук, а малек медленно осел, уткнувшись лицом в песок. Я успел взглянуть в глаза Штырю перед тем, как он упал, но не увидел там ничего, кроме пустоты.