Следствие ведет Россана
Шрифт:
— Странно, — заметил Руджеро, — обычно они бросают автомобили через несколько кварталов от места нападения. И бьюсь об заклад, что эта «1750» была у них краденая.
— Беда в том, что никто не разглядел номера.
— Слушай, даже если бы мне это и пришло в голову, я не стал бы терять времени на такую ерунду. Неужели ты думаешь, они были на своей машине?
— Конечно, нет. Однако, эту «1750» так до сих пор и не обнаружили…
— А отец говорит, уже около недели не поступало заявлений об угоне машин этой марки, — добавила Россана.
Руджеро поглядел на нее с еще большим удивлением.
— Это значит,
— Или же украли в другом городе.
— Нет, номер у нее римский. Это кто-то углядел.
— Согласен, но ее могли угнать где-нибудь в окрестностях Рима — во Фраскати, Остии или Тиволи.
Все трое замолчали, думая приблизительно об одном и том же. Столько труда, стараний и риска, чтобы похитить старика торговца бутербродами и сластями? Старый сицилиец. Пьеро, которого все ученики лицея «Юлий Цезарь» ласково называли «дядюшка Пьеро», с незапамятных времен занимался этим своим скромным делом, и цены на его нехитрый товар не повысились даже во время нынешней инфляции. Так что вряд ли можно было рассчитывать на то, что у него в матрасе зашита пачка десятитысячных ассигнаций, да и, скопи он миллион-другой, его похитители не походили на людей, способных удовлетвориться подобной мелочью. Нет, единодушно решили про себя ребята, деньги в этой истории вряд ли могут играть важную роль. Только они успели прийти к этому заключению, как щелкнул замок входной двери.
— Это моя мать, — сказала Россана. — Мама, мы тут.
— Здравствуйте, ребята, — поздоровалась с гостями синьора Да Валле, заглядывая в комнату.
— Привет! — пропищал маленький Джорджо, прокладывая себе путь между маминой юбкой и сумкой с покупками из универсама.
— Мама, ты приготовишь нам что-нибудь? — попросила Россана.
— Чай подойдет? — спросила синьора Да Валле, обращаясь к Руджеро и Фабрицио.
Сказать по правде, Фабрицио предпочел бы кока-колу, но в знак согласия кивнул головой. Сказать по правде, и Руджеро не отказался бы от чего-нибудь другого, но ответил, что чай — это просто замечательно.
— Хорошо, через пять минут будет чай.
Бальони на пластинке затянул новую песню, и разговор возобновился. Может быть, причиной похищения была месть? Куда могли увезти старика? С чего начала свои поиски полиция?
— Твой отец тебе ни на что не намекал? — спросил Фабрицио.
Из другой комнаты, приглушенный закрытыми дверями, донесся телефонный звонок. Затем телефон прозвонил еще раз.
— Нет, ни на что. Он не приходил домой обедать. Но вечером я постараюсь из него что-нибудь вытянуть, конечно, если он вернется не слишком усталый.
Проигрыватель был запущен на полную громкость, и ребята не услышали, как открылась дверь.
— Россана!
Синьора Да Валле рассмеялась, увидев, как все трое вздрогнули от неожиданности, одновременно обернувшись.
— Я вас испугала? Россана, отец просит тебя немедленно приехать в полицейское управление.
— Зачем?
— Этого он мне не сказал. Но ты поторопись, уже поздно.
— Хорошо.
— Я подвезу тебя, — предложил Руджеро, у которого внизу был мопед.
Россана не заставила себя долго ждать. В две минуты натянула сапоги, схватила с вешалки куртку и, пробегая мимо зеркала, обеими руками на ходу пригладила кудри. Этот срочный и совершенно необычный вызов на работу
— Уже уходите?
— Да. Руджеро меня отвезет.
— Хорошо. А как же ваш чай?
— Ах, да, мы же просили чай, — сказала Россана, поглядев сперва на дымящиеся чашки, а потом — с вопросительным видом — на своих приятелей. Они в ответ деланно улыбнулись, словно удивляясь: откуда вдруг взялся чай? Чай выпили второпях, не присаживаясь, молча. Мать Россаны тоже молча посматривала на них, и только в глазах ее прятался смех.
3
— Пришла ваша дочь, — доложил старшина Калабро, приоткрыв дверь и заглядывая в кабинет. Комиссар Да Валле только кивнул в ответ, не сводя глаз с владельца цветочной лавки, сидевшего перед ним.
— Что еще вы можете сказать, синьор Мартинец?
— Больше мне нечего добавить, комиссар. К сожалению, в тот момент, когда это произошло, я протирал витрину…
— Хорошо, хорошо. Во всяком случае, если вам удастся вспомнить какие-нибудь новые подробности, разыщите меня в любое время суток. Договорились?
Низенький человечек вышел мелкими шажками, весь как-то съежившись. Он даже не заметил Россану, которая, бесшумно пробравшись в кабинет, наблюдала за ним, пряча улыбку.
— Ну что? Он сделал сенсационные разоблачения?
— Какое там! По его словам, один из сидевших в «1750» был рыжий, а другой — худой и высокий. А того, что за рулем, он вообще не заметил.
— Что ж, мне кажется, это уже кое-что.
Комиссар бросил на дочь угрюмый взгляд и указал ей на стул, на котором до этого минут двадцать ерзал цветочник Мартинец.
— Знала бы ты, как меня это бесит. Я изо всех сил стараюсь держать тебя подальше от своей работы, хоть это и не всегда удается. А тут вдруг это дело, и как раз в твоей школе. Не хватало мне только вызывать тебя в управление на допрос.
Девочка было заулыбалась, но, услышав слово «допрос» и хорошо понимая досаду отца, вновь сделалась серьезной.
— Да уж, действительно. А чем я могу тебе помочь?
Комиссар достал из ящика и бросил на письменный стол перед дочерью картонную коробочку. Россана раскрыла ее. В коробочке были аккуратно уложены, одна к другой, пятьдесят — шестьдесят сигарет без фильтра. Что он, черт возьми, хочет этим сказать? Не зная, как реагировать, она попыталась сострить.
— Спасибо, папа. Ты же знаешь, я не курю.
— Я знаю как раз обратное. По крайней мере, на вечеринке у Джузи на прошлой неделе ты выкурила сигарету.
«Какой негодяй мог ему наябедничать?» — удивилась Россана, проклиная себя за неуместную остроту. Видя, что отец по-прежнему мрачен и надо как-то выходить из положения, она решила объясниться.
— Уверяю тебя, это была именно одна-единственная сигарета. Знаешь, как надо мной смеялись…
— Меня это не интересует. Если ты такая идиотка, что решила закурить только потому, что над тобой смеются, то мне нечего терять время на нравоучения. Тем хуже для тебя. Но я все-таки рад, что ты отказалась от этих сигарет, — они с марихуаной.