Следствием установлено…
Шрифт:
— Но каков же финал? — заинтересовался Вершинин.
— Самый банальный. Вину его доказать не удалось, хотя было ясно как дважды два, что писал он. Мой совет — бросай это дело ко всем чертям. Мне тогда деваться было некуда, а тут, насколько я понимаю, речь идет о твоей личной инициативе?
— Шеф не в курсе, — подтвердил Вершинин.
— Вот видишь. Боюсь, что шеф тебя не поддержит, впрочем, попробуй рискнуть, поговорить с ним, убедить, ведь речь идет о крупном руководителе.
Расстроенный и вновь одолеваемый сомнениями, Вячеслав пошел к себе. На письменном столе в глаза ему бросился большого формата конверт без марки. Четкими, округлыми буквами на нем было написано:
«Старшему следователю прокуратуры В. В. Вершинину».
Фамилия адресата отсутствовала. Он повертел письмо в руках, понюхал. Пришел к выводу, что писала женщина — только им свойственна такая мягкость и округлость линий. Аккуратно разрезал конверт ножницами и вынул оттуда лист белой бумаги и свернутую в несколько раз потрепанную газету. Первым оказалось заявление Кулешова. Оно было написано коряво и неуверенно. Вершинин понял, что врачи по-прежнему не разрешают Игорю Арсентьевичу вставать.
«Старшему следователю областной прокуратуры В. В. Вершинину, — писал Кулешов. — На протяжении нескольких лет неизвестные мне лица систематически клевещут на меня, направляя заведомо ложные, порочащие меня жалобы в различные вышестоящие организации. Они сознательно подрывают мой авторитет как руководителя, чем дезорганизуют работу завода. Прошу Вас принять мое заявление, найти преступников и привлечь их к судебной ответственности. Директор завода Кулешов».
Вячеслав раздраженно повертел в руках бумагу.
«Ничего себе найти, привлечь, — подумал он, — а сам даже не пишет, кого подозревает. Зачем так деликатничать?»
Потом отложил письмо в сторону и осторожно развернул истершуюся на сгибах газету. На четвертой странице сразу наткнулся на фельетон во весь подвал с ироническим названием: «Криминалист с сельмаша». Вершинин позвонил секретарю.
— Валюша, — спросил он, — кто мне на стол письмецо подбросил?
— Я принесла. Просила передать вам его интересная дама лет сорока. Шубка у нее — мечта. Я думала, вы сегодня не появитесь, а завтра меня не будет, вот и открыла ваш кабинет.
— Правильно сделала, Валюша. Теперь у меня есть что почитать на сон грядущий.
Подвинув ближе настольную лампу, он расправил поудобней газету и снова ухмыльнулся над забавным названием. Затем углубился в чтение.
«Человечеству известно немало случаев раскрытия кошмарных преступлений дедуктивным методом, — писал автор, некто Балалайкин. — В первую очередь этим славился небезызвестный английский сыщик, достопочтенный Шерлок Холмс. Решая сложную задачу, он запасался табачным зельем, набивал трубку, втискивал длинное нескладное тело в глубокое кресло так, что сбоку виднелась лишь верхушка цилиндра, и думал. Причудливое порхание пламени по смолистым поленьям, уложенным с английской педантичностью в бархатисто-черном зеве камина помогало ему с математической точностью воссоздавать в уме подлинную картину преступления. Он раскрывал самые запутанные дела, хотя был далек от методов современной криминалистики. Такое под силу только гениям, и не зря в туманном Лондоне стоит ему вечный памятник. И в наше время лавры известного сыщика не дают многим спокойно жить на свете.
— А почему, — вопрошают они себя, — какой-то там герой-одиночка мог раскрывать любые преступления, а мы — нет? Овладеть дедуктивным методом — раз плюнуть.
И что вы думаете, читатель, овладевают, да еще как.
Вот, например, Игорь Арсентьевич Кулешов специального юридического образования не имеет, криминалистическую науку познавал, листая после трудов праведных затрепанные страницы «Зарубежного детектива». Однажды после чтения в голове у него отчаянно засвербило.
«Подумать только, — восхищался он героем очередного детектива, — ни свидетелей, ни следов на месте преступления, а Майкл Девидсон раз — два и готово. Преступник выставлен на всеобщее обозрение. Тут тебе слава, тут тебе деньги. А чем, спрашивается, я хуже? Образование, правда, чисто техническое, но зато логическое мышление развито хоть куда, получше чем у самого знаменитого сыщика».
Игорь Арсентьевич с удовлетворением вспомнил, как около сорока лет назад без труда находил заветную банку клубничного варенья, которую прятала от него любвеобильная бабушка, опасаясь за состояние зубов внука. Однако затем он подумал, что в жизни ему может вообще не представиться случай проявить дремлющие способности, и настроение испортилось. Помимо воли из груди вырвался низкий стон. За стеной, потревоженные необычным звуком, забеспокоились домочадцы. Сетуя на судьбу, Игорь Арсентьевич бережно спрятал под подушку интересную книгу.
Однако жизнь рассудила иначе… Все началось с вызова в объединение… Здесь мы немного отвлечемся, читатель, и познакомим вас с нашим героем поближе. Игорь Арсентьевич Кулешов — человек сугубо прозаической профессии. Он директор завода, выпускающего сельскохозяйственные машины. В анамнезе у него стабильная склонность к точным наукам. Других он не признавал и не признает, а гуманитарные считает не просто бесполезными, а даже вредными. Вот почему заводской юрист использовался им в качестве массовика-затейника, состоящего на балансе завода пансионата на двести мест.
В объединение директор прибыл в приподнятом настроении, полагая, что там желают поближе ознакомиться с передовым опытом производства картофелесажалок. Повышенное внимание к своей персоне Кулешов заметил еще в проходной. Обычно приветливая с давним знакомым коренастая вахтерша тетя Даша поздоровалась без обычной приветливости и посмотрела с укоризной. Игорь Арсентьевич отнес ее поведение на счет семейных неурядиц. Насторожился он на лестничной клетке, когда увидел двух молоденьких секретарш, которых прежде всегда одаривал шоколадками. Он и сейчас хотел вручить презент, но те бросили на него из-под серебристо-голубых ресниц взгляд, полный восторженного страха, и упорхнули в разные стороны. Кулешов незаметно оглядел себя в большущее старинное зеркало. Оно отразило импозантного седеющего мужчину средних лет без заметных изъянов. Костюм цвета дамасской стали в елочку сидел, как влитой. Он немного успокоился и пошел к начальнику. Обитавшая с незапамятных времен в приемной генерального директора пожилая секретарша, или, как она называлась по штатному расписанию, — референт, при виде вошедшего обиженно поджала тонкие губы и холодно кивнула. Игорь Арсентьевич тотчас погасил обворожительную улыбку и уселся как бедный родственник, на крайнем стуле. Он уже понял, что его ждет неприятность, но еще не мог догадаться, какая.
— Заходите, вас ждут, — сухо сказала секретарша, когда из кабинета директора вышел очередной посетитель.
Генеральный директор встретил его хотя и приветливо, но
Мы воздержимся от описаний дальнейшей беседы двух коллег и вернемся к началу нашего фельетона. Кипя благородным негодованием, Кулешов не стал опровергать письмо по существу, а вспомнил о дремлющих в нем задатках криминалиста и решил собственными силами разыскать «искренне болеющего». Собрав в своем кабинете сотрудников всех отделов, он сообщил им о поступившем послании и стал пронзительным взглядом всматриваться в их лица. Однако заметив, что они смущенно отводят взгляд, Игорь Арсентьевич решил применить знаменитый дедуктивный метод.
— Кому известны сведения о распределении последних премий, приказ о которых еще не вывешен? — многозначительно вопрошал он. — Отделу главного механика?
— Нет, — неуверенно отозвались в углу кабинета.
Побледневший как полотно главный механик судорожно всхлипнул.
— Конструкторскому бюро?
— Нет, — уже более дружно откликнулись многие.
Главный конструктор шумно перевел дыхание и стер платком пот с высокого лба.
— Плановому отделу?
— Нет. Конечно, нет, — уверенно забасили многие.
Методом исключения отвергли еще нескольких. Наконец в кабинете повисла гнетущая тишина. Взгляды обратились к единственному из неназванных — главному бухгалтеру. Стареющий сухонький человек, вжавшись в кресло, нервно теребил сатиновые нарукавники.
— Как же это так? Что же это такое? — тихо шептал он, умоляюще поглядывая на присутствующих, а затем вскочил и выбежал прочь.
— Что и требовалось доказать, — мрачно завершил один из присутствующих.
Все радостно задвигались, заскрипели стульями.
Итак, первое дело новоявленного криминалиста завершилось полным и безоговорочным успехом. А старичок бухгалтер? Он возражает. Правда, не в полную силу, ибо с сильнейшим нервным расстройством уже несколько недель находится в больнице. Однако это, по мнению Игоря Арсентьевича, чепуха — неизбежные издержки большого дела. Мы от души поздравляем его с крупным успехом на новом поприще».
И так далее.
Дочитав фельетон, Вершинин поморщился, потом свернул газету и положил ее вместе с заявлением Кулешова в чистую папку.
РЕШЕНИЕ АВЕРКИНА
Прокурор области Николай Николаевич Аверкин словно нехотя перелистывал страницы лежащего перед ним уголовного дела. Его пальцы лишь на минуту задерживались на отдельных страницах. Однако кажущаяся рассеянность ни на минуту не обманывала ни Вершинина, ни сидящего рядом начальника следственного отдела Бакулева, настороженно наблюдавших за реакцией шефа. Они прекрасно знали, что за видимым безразличием Аверкина скрывается острое внимание и необъяснимая способность улавливать именно те недостатки, о которых хотелось бы умолчать.
Вершинин и Бакулев напряженно молчали, и тишина прерывалась только тяжелым, с одышкой, дыханием прокурора и мягким шелестом перелистываемых страниц. Наконец он закрыл дело, потом, словно умываясь, провел рукой по широкому лицу и усмехнулся, заметив напряженное состояние своих подчиненных. Они перевели дыхание. Затем Аверкин неожиданно вновь раскрыл дело и принялся перечитывать какие-то страницы. Чуть подавшись в его сторону, Вершинин заметил, что того заинтересовали показания матери Шестакова.
— Выходит, мамаша навела на верный след, — заметил прокурор, прочитав протокол до конца.
— Возможно и так, Николай Николаевич, — отозвался Вершинин. — Версия об убийстве Шестакова Глуховым сейчас тщательно проверяется.
— И, как вижу, без заметных успехов.
— Верно. Главная трудность — найти Глухова, а он как в воду канул. По обеим линиям: следственной и розыскной приняты все возможные меры, но пока безуспешно. Однако я уверен, что в ближайшее время мы найдем его.
— Я тоже так думаю, — вмешался в разговор Бакулев, привычным жестом прижав дужку круглых очков к переносице. — Куда ему спрятаться? Отсиживается, наверно, у кого-нибудь из родственников или приятелей.
— Не вижу оснований для оптимизма. Все возможные места проверены, но безуспешно, — сказал Аверкин, недовольно посмотрев на Бакулева. Он не любил беспочвенных заявлений.
Бакулев моментально вскочил с места и приготовился отстаивать свою точку зрения. Однако Аверкин небрежно махнул рукой, и тот медленно опустился на стул. Бакулев, работавший прежде районным прокурором, был недавно назначен начальником следственного отдела и, как все работники районного звена, близко не соприкасавшиеся с прокурором области, испытывал в его присутствии излишнюю робость.
— Родственники, включая живущих за пределами нашей области, действительно все проверены, — стал горячо доказывать он, — но ведь и кроме этого мест, где можно отсидеться, предостаточно. Парень он ходовой, возможно, живет у кого-нибудь из дружков. Вот почему и мы, и уголовный розыск сконцентрировали все внимание на связях Глухова, а они у него обширные. Однако в ближайшее время мы обнаружим его, и тогда преступление можно будет практически считать раскрытым.
— Тэк-с, товарищи, тэк-с. Насколько я вас понимаю, все ваше внимание сконцентрировано на Глухове как на наиболее вероятном участнике убийства и скорее всего даже как на непосредственном убийце? — заключил Аверкин, снова перечитывая показания матери Шестакова.