Следуй за мной
Шрифт:
– Скааай-дон, - жалобно протянула Кир.
– Как же это... ну как так... А?
– Идем лучше, Киран, пообедаем. Наши уже все, небось, там, - сказал я и взял ее за руку, ведя за собой.
Несомненно, заявление, что все ан-кей-кай своих мужчин выгоняли, «чтоб не прибить», было несколько спорным. Во всяком случае, все эти женщины вряд ли согласились бы с таким ответом. Они бы засыпали вас множеством причин, пересказали бы все неприятные, ужасные и просто невыносимые случаи из своей совместной жизни, перечислили бы сто и одну отвратительную черту характера сильной половины человечества и в итоге
Но Грай, любящий во многом лаконичность, свел все эти причитания к одной простой фразе. И был в чем-то прав.
Ан-кей со странностью
Киран.
– А нам обязательно этим заниматься?
– спросила я через час после обеда, сузившимися от недовольства глазами оглядывая тренировочную площадку номер пять.
Прямоугольник утоптанной земли сорок на восемьдесят стоп, с расставленным на нем различным спортинвентарем и огороженный каменным забором. Все заборы в Академии почему-то были каменными.
– Да, Кир, - твердо, насколько это возможно в такой ситуации, ответил Скай, сверкнув своими голубыми глазами.
– И мы ведь всего два раза в год это делаем, можно и потерпеть. Сейчас все в академии заняты, рук не хватает.
– Я ан-кей-кай! Прогрессор! Великий мыслитель! Изобретатель! Ведающая! И вместо того, чтобы заниматься чем-то прият... я хотела сказать, полезным, мне приходиться убирать спортивную площадку к приезду комиссии из Держателей и каких-то там привов!
– фыркнув, я скрестила руки на груди, выражая свое презрение.
– Да ладно тебе, Киран!
– Рой, внимательно осматривавший сломанный шест для высотных прыжков, бросил его в кучу мусора и подошел ко мне.
– Это ведь твой шанс! Не упускай его!
– Шанс для чего?
– подозрительно спросила я, и глаза мои еще больше сузились.
Я пристально посмотрела на Роя. Он невольно отступил, видно, опасаясь, что я сейчас совсем зажмурюсь и начну громить все вокруг под лозунгом «Не вижу я, что творю».
– Шанс показать себя!
– все же, Рой вошел во вкус, и его было не остановить.
– Шанс изобрести нечто удивительное и полезное! Нечто для быстрой и качественной уборки!
– Я - мастер, а не поломойка! Для уборки пусть Гидан-кей что-нибудь придумывает, пока мусор не поглотил все ее жизненное пространство!
Гидан-кей под «накатом» не делала ничего ужасного. Ей просто хотелось все ломать и рвать на мелкие-мелкие кусочки. Все неживое и не очень крупное, поэтому она считалась одной из самых мирных ан-кей Первого уровня. Проблема была в том, что убирать все эти мелкие-мелкие кусочки ей потом всегда было лень.
– Ладно, мастер - мастерица, хватит вопить, лучше делом займись, - счел нужным вмешаться в нашу перепалку Скай.
– И ты, Рой, тоже не стой. Из всей вашей тройки только Лайалакай работает, как следует.
Мы все посмотрели на Лайку. Она на своей части площадки уже успела развесить весь инвентарь по местам, и теперь подметала беговую дорожку, что-то напевая. Ее черные распущенные волосы выглядели, как только что расчесанные, темно-карие глаза мечтательно поблескивали, а на белой одежде - ни единого пятнышка. Метла в ее руках казалась миражом.
–
– скомандовал Скай и пошёл укладывать на место тяжелые метательные ядра, подавая пример.
Закончив с уборкой, вся наша команда отправилась в столовую ужинать, а затем мы разошлись по комнатам. Готовиться к приезду государственных служащих, следящих за порядком в Академии - Держателей, членов Попечительского совета из числа нобилей - Привилегированных, а также новичков, поступающих в Академию в этом году.
– Невозможно переоценить вклад, вносимый нашим замечательным советом Попечителей в развитие этой Академии! Благородные господа и госпожи...
– голос Кантер-дона, крупного, широкого в плечах и в талии мужчины, Директира-управителя школы, до сих пор зычный, на последнем слове вдруг затих.
Читать по бумажке он считал зазорным, а произнося речь по памяти, каждый раз ошибался. В обычной жизни вполне бойкий, перед высокой комиссией Кантер костенел и запинался, даже становился как будто ниже ростом под гнетом страха сцены.
– И леди!
– нашелся он.
– Благородные господа и леди, ваше присутствие здесь - честь для нас. Мы рады вас приветствовать, как и наших новых учеников...
– он сделал приглашающий жест рукой и на небольшую сцену вышли пятеро новичков.
– В этом году наш... нас станет не на трех, а на пятерых человек больше!
Зал вежливо зааплодировал, я только поморщилась. Меня считали общительной и жизнерадостной, и так оно и было, но только среди «своих». К чужим людям я всегда относилась с опаской, чувствовала себя рядом с ними неуютно. Собственное исключительное положение, которое я каждый раз старалась подчеркнуть, казалось мне шатким. Выдающиеся способности - обманкой, призванной замаскировать то, чужое...
– Киран, смотри, вон те двое, с краю, явно Прогрессоры!
– зашептал мне на ухо Рой, прервав поток мыслей.
– С чего ты взял?
– буркнула я. Все происходящее мне не нравилось. Весь мир мне не нравился.... Я вздохнула поглубже и перевела взгляд на сцену.
– Посмотри, какие глаза дикие! У тебя точно такие были, когда тебя привели в первый раз!
Я присмотрелась. В самом деле...
Трое юношей и две девушки стояли на сцене в один ряд. Трое из них, лет по семнадцать на вид, явно были детьми благородных семей. Об этом говорила их красивая одежда с богатой отделкой, гордые позы, чуть презрительные взгляды. Двое парней и девушка - здоровые, сильные - присланные на обучение с одной целью - стать Ведущими и завести себе подопечных-прогрессоров, которые послужат потом на благо и процветание Рода.
Двое других стояли чуть в стороне, и выглядели... более дикими, в общем. Парню, стоящему справа с краю, на вид лет шестнадцать, что для ан-кей, впервые присланного в Академию, довольно много. Одет он не так роскошно, как благородные, но одежда добротная. Темные волосы собраны сзади в короткий хвост, карие глаза смотрят в одну точку поверх голов зрителей, губы под тонким длинным носом плотно сжаты. Девушка ан-кей, полная его противоположность, стоя между ним и девушкой-дочерью нобиля, чувствовала себя явно неуютно. Невысокая и чуть полноватая, лет четырнадцати, она теребила руками бусы из ракушек, волнуясь. Одежда выдавала в ней жительницу глухой провинции.