Следуя Христу
Шрифт:
«И не введи нас в искушение». Искушения последовавших многочисленны. Со всех сторон одолевает их сатана, желая их падения. Их упорно вводит в соблазн ложная уверенность и нечестивое сомнение. Ученики, знающие о своей слабости, не бросают вызова искушению с целью испытать силу своей веры. Они просят Бога не искушать их слабой веры и оградить их в момент введения в соблазн.
«Но избавь нас от лукавого». В качестве последней просьбы ученики должны молить об избавлении их от мирских соблазнов и об унаследовании Царства Небесного. Это просьба о блаженном конце и о спасении общины в последние времена мира сего.
«Ибо Твое есть Царство…» Эту уверенность ученики получают
Когда, подытоживая молитву, Иисус еще раз говорит, что все зависит от того, чтобы получить прощение, и что это прощение выпадает им только как братству грешников.
Сокрытость благочестивого упражнения
«Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно».
(Матф.6:16–18)
Иисус исходит как из само собой разумеющегося, что последовавшие за Ним держат благочестивое упражнение в посте. Жизни последовавших за Ним присуще строгое упражнение в воздержании. Такие упражнения имеют единственной целью, чтобы воспоследовавший с готовностью и радостью принял заповеданный ему путь и заповеданное ему поприще. Здесь приводится к повиновению эгоистичная и вялая воля, не особенно рвущаяся к служению, усмиряется и наказывается плоть. В упражнении воздержания ясно прослеживается отчуждение моей христианской жизни от мира. Жизнь, полностью остающуюся без аскетического упражнения, потакающую всем желаниям плоти, пока их «разрешает» justitia civilis, трудно подготовить к служению Христу. Сытая плоть молится неохотно и не направляет себя к самоотверженному служению.
Итак, жизнь ученика требует строгого внешнего воспитания. Не то чтобы таким путем будет сокрушено плотское желание, а ежедневная смерть ветхого человека будет происходить в чем-то ином, кроме веры во Христа. Но именно верующий, последовавший, чье своеволие сокрушено, умерший за Христа в своем ветхом обличии, знает бунт и ежедневную надменность своей плоти. Он, понимая ее инертность и необузданность, знает, что они — источник заносчивости, который надо сокрушить. Это осуществляется ежедневно через подвижнические воспитующие упражнения. Для ученика очень важно, что дух послушен, а плоть слаба. Потому «бодрствуйте и молитесь». Дух признаёт путь следования Христу и готов идти им, но плоть слишком боязлива, путь для нее слишком утомителен, небезопасен, тягостен. Потому-то духу ничего не стоит и закоснеть. Дух подтверждает заповедь Иисуса о безусловной любви к врагам, но плоть и кровь настолько сильны, что их трудно подвигнуть. Итак, в ежедневном подвижническом упражнении плоть должна узнать, что она лишена собственных прав. Этому способствуют ежедневные упорядоченные упражнения в молитве, ежедневные размышления о слове Божьем; этому способствуют всевозможные упражнения в обуздании плоти и воздержании.
Сопротивление плоти ежедневному усмирению вначале идет по всему фронту, потом прячется за словами духа, т. е. прикрывается евангельской свободой. Где евангельская свобода от непреложности закона, от самоистязания, умерщвления плоти решительно противопоставляется евангельским установлениям о воспитании, упражнении и аскезе, да еще со ссылкой на слова о том, что плотская жизнь оправдывается христианской свободой, — там налицо противоречие со словами Иисуса. Там уже утрачено знание о неотмирности каждодневной жизни в следовании Христу, но там еще меньше радости о той действительной свободе, которой одаривает истинное упражнение жизнь ученика. Если где христианин
Аскеза есть самоизбранное страдание, это passio activa, а не passio passiva, и именно поэтому она в высшей степени под угрозой. Аскета непрерывно подстерегает нечестивое желание сделаться равным Иисусу Христу в страдании. В аскезе всегда таится притязание ступить в положение страждущего Христа, пройти поприще страданий Христа самому, то есть умертвить ветхого человека. Здесь аскеза присваивает себе последнюю горькую правду искупительного подвига Христа. Здесь она выставляет себя напоказ в ужасной жесткости. Добровольное страдание, которое лишь на основе страстей Христовых должно служить лучшему служению, более глубокому смирению, становится здесь ужасным искажением страданий Господа. Теперь оно норовит, чтобы его увидели, желая стать немилосердным живым укором ближним; ибо это, дескать, стало спасительным путем. В подобной «явности» награда воистину уже в том, что она ищется от человека.
«Помажь голову твою и умой лице твое», — ведь это вполне могло бы стать повторным поводом к более утонченному наслаждению и самопрославлению. А затем было ложно истолковано как лицемерие. Но Иисус говорит Своим ученикам, чтобы они оставались смиренными в добровольных упражнениях в смирении, никогда их не ставили в упрек или в закон никому, а напротив, были благодарны и радовались этому — желанию служить своему Господу. В качестве христианского типа мы имеем сейчас в виду не радостный облик ученика, но истинную сокрытость христианского свершения, смирение, которое не ведает о себе так же, как глаз видит не себя, а только другого. Такая сокрытость сделается однажды явной, но лишь через Бога, а отнюдь не сама по себе.
Простота безмятежной жизни
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне».
(Матф.6:19–24)
Жизнь последовавшего оберегается тем, что ничто не вступает между Христом и ним — ни закон, ни личное благочестие, но также и не мир. Последовавший всегда видит только Христа. Он видит не Христа и мир. Он совершенно не вдается в это рассуждение, но во всем следует единственно Христу. Тогда око его чисто. Это целиком и полностью покоится на свете, исходящем от Христа, не содержащем в себе ни тьмы, ни двусмысленности. Как око должно быть чистым, ясным и простодушным, чтобы тело пребывало в свете; как ни нога, ни рука не иначе не получат света, кроме как от ока; как нога оступается, а рука промахивается, если око мутно; как все тело во тьме, если угасает око, — так и воспоследовавший до тех пор пребывает в свете, пока он простодушно смотрит на Христа, а не на что-то иное; так сердце ученика должно быть направлено единственно ко Христу. Если око видит что-то другое, кроме действительного, то обманывается все тело. Если сердце привязано к мирской внешности, к творению вместо Творца, то ученик потерян.