Следующий в очереди
Шрифт:
Все, улыбаясь, обеспокоенно на нее смотрят. Бросаю взгляд на свою старшую сестру Трейси, которая в ужасе смотрит на дочь.
— Кинсли, что мама говорила об убийстве?
— Чего? — хриплю я, быстро моргая, глядя на нее, сидящую по другую сторону от меня.
Голос Кинсли звучит печально.
— Не повторять того, что слышишь в маминой машине.
Трейси неловко смеется и смотрит на всех нас безумными глазами.
— Простите. Она услышала крошечный кусочек подкаста «Мое любимое убийство», и теперь вся такая странная
Две другие сестры, Эрин и Холли, не могут скрыть осуждения, поскольку обе с малышами на руках.
— Может, будешь работать лучше, — говорит Холли, с серьезным видом хватая Трейси за руку.
— Заткнись, Холли! Чья бы корова мычала. На прошлой неделе Исайя выпал из кроватки.
— Ситуация под контролем! — рычит она в ответ сквозь стиснутые зубы, крепко прижимая к груди годовалого сына.
— И у меня тоже, — хмыкает Трейси.
— Девочки... мои дорогие внуки, очевидно, не должны наблюдать, как вы ссоритесь, поэтому, пожалуйста, сядьте и, как нормальные матери, заешьте свои чувства.
Сестры с угрюмым видом занимают свои места, пока мама ставит на стол гигантский белый торт. Среди трех старших сестер, я — гордый дядя троих племянников и одной, по-видимому, любящей убийство, племянницы.
Холли со дня на день родит второго ребенка, это хоть немного уравновесит позиции девочек.
Все сестры очень похожи на маму — светлая кожа, веснушки, темно-рыжие волосы. Однако, по правде говоря, мама больше похожа на их старшую сестру, чем на мать, потому что эта женщина не постарела ни на день с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы начать это замечать.
Дебра О'Коннор — медсестра в больнице Боулдера и любимица всех своих пациентов. Она работает чертовски усердно, но ее нельзя остановить. Она отпашет двенадцатичасовую смену, испечет праздничный торт и все равно без колебаний предложит понянчиться со всеми внуками. Она похожа на кролика Энерджайзера.
И хотя в ее коротких рыжих волосах нет ни единой седой пряди, я знаю, работа очень сильно ее утомляет. Иногда, ползая по полу с внуками, когда она думает, что никто не смотрит, я вижу, как она морщится. Ей всего шестьдесят, но годы работы в больничных палатах взяли свое. Я могу ей говорить, что она слишком сильно себя перегружает, и часто ее достаю, чтобы она ушла на пенсию, но она только шикает на меня и говорит, что у нее есть план, и она не может позволить себе уйти сейчас.
Это меня убивает, потому что я хочу, чтобы она жила для себя. Она этого заслуживает.
— Рада, что ты смог прийти на торт, Сэмми, — говорит мама, улыбаясь мне с материнским блеском в глазах.
— Мне нужно было починить дверь в гараже, поэтому я решил, что заодно могу слопать кусочек торта. — Я игриво подмигиваю ей, потому что она знает, в свой день рождения я всегда буду сидеть за этим старым кухонным столом и есть ее домашний торт с моим лицом на глазури.
— Я же говорила,
Пристально смотрю на нее.
— Мам, на улице минус двадцать. Тебе нельзя парковаться снаружи.
— Я не против!
— Кстати, о ремонте, — перебивает Трейси и смотрит на меня.
— Мой умягчитель воды в последнее время очень шумит, Сэмми. Как думаешь, почему?
— Соль еще пропускает воду? — спрашиваю я, запихивая кусочек торта в рот.
Трейси смотрит на меня пустым взглядом.
— Откуда мне знать?
— Когда ты в последний раз добавляла соль в бак?
Ее губы кривятся в гримасе.
— Вероятно, последний, кто это делал, был Мэтт.
Киваю и вздыхаю, когда она упоминает своего мужа, развод с которым на носу, как и рождение малыша.
— Завтра приду взглянуть.
— Спасибо! – спешно благодарит она. – Парни, вы слышали? Дядя Сэмми придет завтра на воскресные забавы.
— Да! — восклицает Сион. — Сыграем в «Мэдден», и я тебя уничтожу... снова. (Прим. переводчика: «Мэдден» — серия симуляторов американского футбола на игровой приставке).
Я закатываю глаза.
— Ты бы лучше поостерегся, сопляк, иначе я захвачу свое секретное оружие.
— Какое? — Сион смотрит на меня с вызовом в глазах.
Я показываю на племянницу с убийственной улыбкой. Лицо Сиона вытягивается.
— Это нечестно... Кинсли хороша во всем.
Я смеюсь и качаю головой.
— И на твоей улице будет праздник, приятель. Не сдавайся.
Дети доедают торт и поднимаются наверх, где мама переделала все наши старые детские спальни в тематические игровые комнаты. Когда мы все здесь, они всегда играют наверху и устраивают грандиозный бардак. Им это нравится.
— Итак, Сэмми, какие планы на сегодня? — спрашивает мама, засовывая вилку с тортом в рот.
— Ты смотришь на них, — отвечаю я, беря еще кусок торта с картонного подноса.
Эрин глядит на меня сузившимися глазами.
— Ты не собираешься куда-нибудь на свой день рождения?
— Нет. Что такого особенного в тридцать первом дне рождении? Всего лишь на год ближе к сорока. Кроме того, у меня есть несколько деловых предложений, которые я должен закончить для дяди Терри. Хочу, чтобы он их одобрил, перед тем, как умчится через шесть месяцев.
— Сэмми, — говорит мама ворчливым голосом. — Сегодня у тебя день рождения. Ты должен пойти и повеселиться. Ты слишком много работаешь.
— Сегодня я ходил на подледную рыбалку. Было весело. — Я пожимаю плечами.
Сестры смотрят на меня печальными глазами, но Трейси — единственная, кто говорит:
— Терпеть не могу, когда ты все время один ловишь рыбу. Или один проводишь время в той бревенчатой хижине, которую купил в деревне. Это депрессивно.
— И немного жалко, — добавляет Эрин.