Следующий в очереди
Шрифт:
— Я остановилась в загородной гостинице «Шиповник».
— Почему? — спрашивает он, и я уже слышу осуждение в его голосе.
— Потому что должна была провести неделю у своего парня в Северной Каролине, и никто не знает, что мы расстались, поэтому мне нужно было где-то спрятаться.
— Парень, который говорит «примитивная», не пользуется социальными сетями и не обновляет статус отношений на Фейсбук?
— Я умоляла его этого не делать, — со стоном отвечаю я. — Сказала, что собираюсь рассказать обо всем родителям только после Нового года, потому
— И он согласился?
— Да.
Он кряхтит.
— Что? — спрашиваю я.
— Пытаюсь понять, почему он без проблем испортил праздник тебе.
Прикрыв глаза, он выжидающе смотрит на меня, явно ожидая ответа.
Прикусываю губу, прежде чем сказать что-то в оправдание действий Стерлинга.
— Полагаю, в доме моих родителей я могла его напугать.
— Чем? — спрашивает Сэм, всем телом разворачиваясь ко мне, весь обращаясь во внимание.
— Ну, перед тем, как улететь в то рождественское утро к своим родителям, он остановился со мной в доме у моих родителей. Ночью мы лежали в постели, и, черт возьми, не знаю... Наверное, можно сказать, я была опьянена духом Рождества, потому что, возможно, начала называть имена наших детей и говорить о том, какие подарки от Санты мы могли бы им сделать.
Сэм молчит, поэтому я продолжаю.
— Возможно, я зашла слишком далеко, потому что он не прикасался ко мне всю ночь, а обычно он всецело сосредотачивался на сексе. Но я надеялась, что это пройдет, поэтому встала в три часа ночи, чтобы испечь ему перед полетом булочки с корицей.
— Господи, Мэгги, — стонет Сэм, в явном огорчении проводя рукой по волосам.
— Что?
— Гребаные булочки с корицей?
— Да. А что? — восклицаю я и крепче сжимаю руль. — Это его любимые, и я просто старалась быть милой. Он собирался провести рождественское утро в аэропорту, и я хотела, чтобы он чувствовал мою любовь.
— А затем он бросил тебя под кофе и булочки с корицей, — заключает Сэм, зная, чем закончилась эта история.
— Кофе из френч-пресса, — добавляю я с жалкой гримасой. — И сделал это до того, как проснулся кто-то еще. Когда я везла его в аэропорт, то была явно не в себе. Не могла поверить, что мы все так заканчиваем. Но потом, когда мы стояли на тротуаре перед аэропортом, он меня поцеловал. Типа, всерьез поцеловал. Это не было похоже на прощальный поцелуй. Скорее на сожаление. Когда он помахал мне на прощание, в его глазах мелькнуло такое выражение, что мне показалось, будто мы расстались не навсегда.
Оглядываюсь и вижу, что Сэм настороженно на меня смотрит, полными пьяного осуждения и абсолютного непонимания глазами. Что имеет смысл, ведь он — парень. Он не умеет читать между строк. К счастью, я умею.
— Вернувшись из аэропорта, я сделала вид, что ничего не произошло. — Я пожимаю плечами и барабаню пальцами по рулю. — Было очень трудно, потому что у Кейт очень чуткий детектор лжи, но если она и понимала, что что-то случилось, то не сказала ни слова.
— Так в чем же заключается твой грандиозный
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду... эту ложь, — заявляет он с раздражением. — Как долго ты собираешься продолжать в том же духе?
— Столько, сколько потребуется, чтобы показать ему, что я изменилась. — Я пожимаю плечами, будто это самый очевидный ответ в мире.
Сэм явно не согласен, потому что я вижу, как в волнении его руки на коленях напрягаются.
— И как именно ты собираешься это делать?
— Мой план состоит в том, чтобы зависнуть в Боулдере и попробовать себя в ряде авантюр в надежде его вернуть. Полагаю, если пошлю ему фото всех забав, он будет впечатлен.
— Так вы, ребята, все еще поддерживаете связь? — спрашивает он, серьезно глядя на меня.
— Да, мы переписываемся. Просто дружеская переписка, но это уже кое-что.
— Тебе не кажется, что это немного наивно — идти на такое ради парня, который бросил тебя только потому, что, как ты уверена, хочет, чтобы ты его вернула?
— Нет, — мгновенно отвечаю я, решительно поджимая губы. — Потому что я верю, любовь стоит того, чтобы за нее бороться.
Услышав такой ответ, он тяжело выдыхает, и сжимает пальцами переносицу. После минутного молчания он хлопает себя ладонью по ноге и спрашивает:
— О каких именно авантюрах ты думаешь?
Я широко улыбаюсь.
— Завтра я собираюсь взобраться по покрытому льду зернохранилищу.
— Ты, что? — Он подрывается, и, клянусь, алкогольный дурман, в котором он пребывал ранее, исчезает и сменяется яростью.
Собравшись с духом, я отвечаю:
— Это зернохранилище, на которое можно залезть по льду. Это нечто.
— Я знаю, что это нечто... но откуда ты знаешь, что это нечто?
— Мне об этом рассказали парни, которые поселились в гостинице. Они сказали, что любой может это сделать.
— Ты когда-нибудь раньше взбиралась?
— Имеешь в виду по льду? — спрашиваю я.
— Хоть по чему-нибудь. Стене... утесу... шведской стенке?
— Шведская стенка... да! — восклицаю я с широкой улыбкой. — Я убийственно хороша на шведской стенке. Как думаешь, это поможет с ледяным зернохранилищем?
Сэм стонет и трет лицо руками.
— Ты не можешь взбираться по льду, Мэгги. Это типа продвинутого уровня.
— Есть страховочные тросы, и парни сказали, что новички могут это сделать. Со мной все будет в порядке! — восклицаю я, когда Сэм указывает мне свернуть на подъездную дорожку.
— Ты не будешь в порядке, — парирует он, — так что ты не поедешь.
Остановив машину, я широко распахиваю глаза и свирепо на него смотрю.
— Поеду, черт возьми! Ты мне не сторож, Сэм!
Он смотрит на меня в темноте, слабый синий свет от приборной панели освещает его лицо, он так сильно дышит, что его ноздри раздуваются.
— Во сколько ты отправляешься?
— Около десяти, а что? — огрызаюсь я.
— Куда?
— На ферму Петерсона, а что? — снова рычу я.
Он кивает.