Следы апостолов
Шрифт:
— Мне известно, — успокоил его капитан Островский, приблизившись к нему почти вплотную. — У меня к вам есть несколько вопросов. Надеюсь, вас не затруднит ответить на них? Без лишних формальностей, — уточнил он, заметив смятение на лице поляка.
— Прямо здесь? — потерянно спросил Ежи.
— Можно и здесь, — согласился милиционер. — Если вы, конечно, не возражаете?
Ежи не возражал, он уже понял, что лучше вести себя так, словно ничего серьезного не происходит.
Они прошли в дальнюю часть гостиничного холла и опустились на маленький обтянутый зеленым дерматином диванчик, принявший
Пану Бронивецкому казалось, что сердце его сейчас выпрыгнет через рот прямо к ногам капитана. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выглядеть в меру беспечным и, вместе с тем, заинтересованным. В сложившихся обстоятельствах это было очень непросто.
Разговор занял не более десяти минут и закончился так же неожиданно, как и начался. Капитан оказался человеком деликатным, что сразу расположило к нему пана Бронивецкого. Наконец осознав, что ему ничего не угрожает, Ежи заметно воспрял духом и даже позволил себе легкую иронию в отношении данной ситуации.
Милиционера интересовало, не пытался ли кто-нибудь предлагать иностранцу какие-либо предметы антиквариата или просто старые вещи, может быть и не имевшие культурной ценности, зато вызывавшие определенный интерес у коллекционеров.
— Я же знаю ваши законы, — вполне правдоподобно возмутился пан Бронивецкий. — Никаких покупок здесь я делать не собираюсь. Мой визит носит… — он на мгновение запнулся, но тут же продолжил, — носит сугубо гуманитарный, туристический характер.
Капитан Островский улыбнулся.
— Значит, если что — сразу дайте знать. А то тут у нас, знаете ли, разные люди попадаются… Впрочем, как и у вас в Польше. Одни, вот как вы, стремятся строить общение на гуманитарной основе, а другие — делают свой незаконный бизнес.
— Да, да… понимаю, — согласился пан Бронивецкий. — Закон, есть закон. Всегда можете рассчитывать на меня.
— Спасибо за сотрудничество, — поблагодарил его капитан Островский. — Вот вам мой телефон.
После ухода милиционера Ежи еще некоторое время сидел, размышляя о том, что могло заставить милицию заподозрить в нем человека, способного преступить закон. Единственным сколько-нибудь приемлемым объяснением было то, что, возможно, в данный момент других иностранцев в городе не было.
Оставшись вполне удовлетворенным таким объяснением, пан Бронивецкий еще раз заглянул в свой маленький изящный портфельчик и, убедившись, что толстый желтый конверт, полученный им неделей раньше из Ватикана, на месте, отправился в гости к Григорию.
Формальным поводом для визита должны были служить копии документов, которые стараниями одного из братьев-иезуитов удалось обнаружить в библиотеке Ватикана. Когда пан Бронивецкий впервые увидел их, то сразу понял, что наивные и где-то даже абсурдные рассуждения Несвижского чудака вполне могут оказаться правдой. То, что в гуще ветвей генеалогического древа Радзивиллов могли таиться невидимые на первый взгляд побеги, и раньше не вызывало сомнений. Но то, что один из этих побегов вдруг обнаружится здесь, в Несвиже, никто и предположить не мог.
Григорий был дома. Еще днем они договорились по телефону встретиться.
— Парит сегодня, — сказал хозяин дома, пожимая руку гостю. — С приездом.
Пан Бронивецкий
— К дождю, наверно, — заметил он, устраиваясь в кресле. — Дождь — это к урожаю. — И засмеялся, сам не зная почему.
Григорий принес стаканы и бутылку минеральной воды.
— Не помешает, — сказал он, устраиваясь напротив гостя.
— А ведь вы были правы, — без подготовки начал пан Бронивецкий, жадно следя, какое впечатление произведут на Григория его слова. — Вполне может статься, что и в ваших венах течет кровь Радзивиллов.
— Вы не шутите? — тихо спросил Григорий, отставляя стакан с минералкой.
— Разве я похож на шутника? — Ежи загадочно улыбнулся. Он чувствовал себя почти пророком, дарующим свет истины тем, кто так долго жаждал ее. — Вот тут, — он небрежно толкнул ногой свой портфельчик, — лежит конверт с копиями документов, косвенно подтверждающих вашу правоту. — Мой друг брат Маурицио проделал большую работу…
Григорий вскочил и забегал по комнате, заламывая руки и бормоча что-то бессвязное. Пан Бронивецкий терпеливо наблюдал за ним, размышляя, в какой момент будет удобно перейти к собственной просьбе.
Наконец Григорий остановился.
— Не томите, пан Бронивецкий! — прошептал он, молитвенно сцепив руки перед собой и, как показалось Ежи, едва не падая на колени.
— А для чего же я, по-вашему, здесь? — успокоил его гость. — Вот посмотрите, — с этими словами он извлек пакет и торжественно вручил его Григорию. — Надеюсь, латынь не вызовет у вас затруднений?
Лицо Григория приобрело страдальческое выражение.
— Признаться, в латыни-то я и не силен. Разве что со словарем…
— Давайте, я переведу, — предложил пан Бронивецкий и полез во внутренний карман пиджака за очками. Мысленно он уже выстроил их будущий диалог. Почему-то Ежи нисколько не сомневался, что Григорий не откажет ему в его маленькой просьбе и, возможно, уже сегодня недостающая сумма будет у него.
Отдавая поляку документы, Григорий почувствовал на своих пальцах легкое покалывание. Ему даже показалось, что между ними проскочила искра, как при статическом разряде. «А поляк-то как наэлектризован, словно батарейка у него в заднице, — подумал Гриша, внимательнее присматриваясь к своему гостю. — Не оттого ли он нервничает, что понимает, чем могут обернуться мои притязания на принадлежность к княжескому роду, который едва ли пожелает признавать их? А поди, как всплывет усердие в этом деле братьев иезуитов? Вот где шуму-то будет…» Он непроизвольно улыбнулся, представив себе последствия такой новости. Перед его мысленным взором на мгновение мелькнули удивленные лица бывшей жены и тещи.
— Вид у вас взволнованный, пан Бронивецкий, — все же заметил Григорий, наклоняясь над поляком, который уже водрузил на нос очки и, наморщив лоб, беззвучно шевелил губами, вникая в суть написанного. — Человек, поддавшийся смятению, может стать легкой добычей темных сил. Так, кажется, говорят отцы-основатели?
— Не совсем так, но близко к истине, — гость старался выглядеть ироничным. — Уверяю вас, этого не может быть, так как я человек глубоко верующий. Темные силы мне не страшны, во всяком случае, пока благодать божья со мной.